– Слышал, что у вас самое большое колесо в мире, – сказал я.
– Это верно. Но оно не так уж велико. Хотите его посмотреть?
– Благодарю, – ответил я. – Как долго Дженни Холт вертела его для вас?
– Что за имя? – Он повертел головой. – Не слышал такого.
– Дженни Холт! – повторил я. – Как долго она была при колесе?
Он беспомощно покачал головой.
– Я не знаю Дженни Холт. Это дама?
– Вы по-настоящему глупы, Фаулер! – заявил я. – Ее настоящее имя было Дженни Монтегю – до того, как она вышла замуж за Федаро. Вы помните его?
– Джонни? – Он кивнул. – Мы уже говорили об этом.
– Верно, – кивнул я и стал ждать.
– Дженни, вы сказали? Вышла замуж за Федаро? – Он задумался на несколько секунд. – Дама, вертящая колесо?
– Или привлекающая сосунков, – кивнул я. – Не думаю, что вы сотрудничаете со мной, Ал.
– Могу ли я помочь, если вы держите свои карты закрытыми? – Он пожал плечами. – Не вопросы, а сплошные загадки. Как я могу сотрудничать?
– Много ли должен заведению Эдгар Рэнд?
Фаулер повернулся к мускулистому.
– Пойдите узнайте! – приказал он.
Я закурил сигарету. Скоро мускулистый повернулся и протянул Фаулеру листок бумаги.
– Двадцать восемь тысяч, – сказал он.
– Что он делал?
– Вы что-нибудь еще хотите узнать, мистер Холман?
– Все еще не вспомнили девушку по имени Дженни?
– Она не работала в моем заведении, – ответил он.
– Тогда давайте посмотрим на большое колесо.
Через пару минут я стоял в задней комнате и смотрел на величайшую рулетку в мире. Она была не так уже велика, но, как он и сказал, в большинстве своем рулетки невелики. Я подумал, что Дженни преувеличивала, когда сказала Питу Блиссу, что на ней можно заниматься любовью. Разве только делать это с какой-то очень новой техникой.
Я взглянул на колесо еще раз, потом беспомощно пожал плечами. Когда я повернулся, чтобы покинуть комнату, ко мне подошел Джо Кирк.
– Вы – почетный гость, Рик, – просто сказал он. – Мистер Фаулер велел оказать вам особое внимание.
– Все так добры сегодня, мистер Кирк! – сказал я язвительно. – Если только они перестанут лгать, то эту ночь надо будет запомнить.
– Я запомню это, малыш, – пообещал он мягко. – Сохраню на всю жизнь в моем сердце!
– Почему бы нам не выпить, Джо? – предложил я.
– Вы хозяин, мистер Холман.
Мы нашли свободный угол бара, и кипящая внутри Кирка ненависть вызвала во мне тяжелое чувство, словно кто-то бросил передо мной на ковер горящую спичку.
– Ну. – Я поднял бокал. – У вас есть тост, Джо?
– Какой вы пожелаете, мистер Холман?
– Может, мы выпьем за бедного Джонни Федаро, – сказал я. – Он, должно быть, самый несчастный парень в мире!