– А ты поправь, – сказал Рыбаков. – Будешь материал утверждать, вот и внеси коррективы.
– Дулю тебе, а не коррективы! – Воробьев сложил фигуру из трех пальцев. – Мне еще на своих ногах ходить не надоело.
– Гоблин добрый, – протянул Денис.
– Когда касается его текстов, то нет, – отрезал Андрей. – Он моего зама в «Калейдоскопе» чуть с третьего этажа не выбросил. Тот ему чего-то подправил, Чернову не понравилось, ну и понеслось. Димка явился в юротдел, схватил Костю за шиворот и вывесил из окна на улицу. Держал, гад, одной рукой.
– Он может, – хихикнул Рыбаков.
– Костик верещит, тетки из отдела орут, – продолжил юрист, – секретарь тоже орет. Главный редактор прибежал… А Димка Костю трясет и вопит, чтоб тот немедленно отменил свою правку. Костя бы рад что-нибудь ответить, да не может. Галстуком горло передавило. На Чернова охранник дернулся. Димон его в нокаут и отправил. Только главред смог как-то разрядить ситуацию, уговорил твоего Гоблина, пообещал, что с ним советоваться будут насчет исправлений…
– Да, Гоблин – это тебе не Бухарчик, – развеселился Денис.
При упоминании собрата по перу, на пару с которым Андрей создавал детективные романы, юрист немного помрачнел. Второй из «Братьев Питерских» приятельствовал с Русланом Пеньковым и постоянно пытался вставить о нем что-нибудь хорошее в совместные произведения, чем регулярно выводил Воробьева из состояния хрупкого душевного равновесия. Андрей то и дело вымарывал из рукописей многостраничные славословия в адрес питерской демтусовки, но Михаил Бухарчик не успокаивался и все равно уснащал романы ссылками на светло-синего «правозащитника».
– Где, кстати, твой соавтор? – осведомился Рыбаков. – Что-то давненько я о нем не слышал.
– Я тоже! – зло рыкнул Воробьев. – Из-за него последняя повестуха встала! Мои главы готовы, а у него конь не валялся. Миша опять занят. К нам какие-то придурки из Белоруссии явились, оппозиционеры чертовы, так он с ними болтается. Некие Козлевич и Фядуто-Немогай…
– Демократ, однако, – едко констатировал Денис и увидел в конце коридора понурого Ортопеда. За спиной у Грызлова прятался Мизинчик. – Все, Андрюша. Извини, у меня появилось одно неотложное дело…
Юрист кивнул и поплелся в зал, где адвокат Шмуц уже перешел к прямым оскорблениям красной от ярости судьи.
* * *
Резван Пифия заколотил в боковину деревянного корпуса самопальной бомбы последний гвоздь, отряхнул испачканные костной мукой руки и отступил от стола на шаг.
Старовойтов и Песков радостно переглянулись.
– Осталось вставить детонатор, – значительно произнес Григорий.