-- Мохова не было.
-- Вы давно с ним знакомы?
-- Несколько лет... -- Айрапетов задумчиво наморщил лоб и вдруг повеселел. -- Кажется, предполагаю, кто мог подсунуть бритву. В кафе оказался один из моих бывших пациентов. Некто Остроумов Владимир Андреевич. Работает на обувном комбинате. Несколько лет назад, точную дату не помню, его доставили на "скорой помощи" вместе с Моховым в хирургическое отделение, где я в то время работал оперирующим врачом. Ранения у того и другого были серьезными. Пришлось крепко поработать. С тех пор оба считают меня своим спасителем и при встрече лезут с любезностями. Вот и на этот раз в кафе Остроумов преподнес цветы, а когда началось шутовство с подарками, тоже что-то сунул в большую кучу и шепнул: "Там и от меня, Игорь Владимирович". Помню, когда с Олегом принесли подарки домой, бросили их на диван. Бритва упала на пол, я поднял ее и положил на журнальный столик.
Айрапетов посмотрел на Степана Степановича таким взглядом, каким ученик, желающий убедиться в правильности ответа, смотрит на строгого учителя. Степан Степанович равнодушно разглядывал свои роговые очки. Близоруко прищурившись, он опять спросил:
-- Почему вы предполагаете, что бритву мог подарить Остроумов?
-- Вы сказали, что она украдена из какого-то магазина. Из всех присутствующих в кафе моих знакомых только Остроумов может вызвать подозрение.
И опять, едва Игорь замолчал, Степан Степанович спросил:
-- Что за отношения у вас с Бураевской? Как познакомились?
-- Знакомство чисто случайное, но я хотел на ней жениться, -- чуть удивившись, однако без заминки, ответил Айрапетов.
-- Что помешало?
-- Об этом у нее надо спросить, -- на лице Игоря появилось выражение не то боли, не то обиды. -- Смотрю, уголовный розыск обо мне располагает сведениями, как о настоящем преступнике.
-- Простите нас, Игорь Владимирович, -- извинился Стуков. -- Вы должны понять, что стечение обстоятельств, как, например, случай с Людой Сурковой, украденная бритва, бросают на вас некоторую тень. Наша задача -- отвести от вас подозрения.
-- Какой разговор. Я прекрасно все понимаю. Однако... иногда становится неприятно чувствовать за своей спиной тяжелые вздохи. Мне больше по душе правда, пусть даже и горькая, но не за спиной, а в глаза, -- Айрапетов неожиданно посмотрел на часы, торопливо достал из кармана мятый телеграфный бланк и протянул его Степану Степановичу. -- Через полчаса в аэропорту мне необходимо встретить маму. В другое время готов с вами беседовать сколько угодно.
Степан Степанович прочитал телеграмму и посмотрел на Антона.