-- С Моховым когда встретились?
-- Сейчас расскажу все по порядку... С Моховым, значит, так... Пашка давно меня уговаривал завербоваться на север, дескать, там заработки хорошие, отпуска по два месяца за год и все такое. Не знаю, что он там хотел делать -- специальности-то у него никакой нет. Наверное, рассчитывал, что там люди денежные, украсть можно больше. Ну, а меня при себе вроде телохранителя хотел иметь. Силенки у него, как у мышонке, а задиристый, как мартовский кот... Я ж не круглый дурак, понимал, что дружбы у нас не получится. Последнее время даже не встречался с ним, а тут, когда получил эти письма, Пашка зачастил ко мне -- в день по три раза прибегал. И все с разговорчиками насчет севера, как будто знал, что я в чумном состоянии нахожусь. Словом, уговорил. В пятницу я уволился с работы, написал Светланке и Нине Михайловне письма, в Светланкин конверт вложил ее письмо к московскому инженеру и отправил. После этого собрал чемодан, взял у матери триста рублей денег и пошел к Мохову. Пашка обрадовался, заегозил: "Едем, Федя! Едем!", а у самого за душой -- ни рублевки. На что билет покупать?... Триста рублей моих для двух человек -- это же крохи. Пошли по его дружкам, надеясь у кого-нибудь занять, а дружки сами девятый день без соли сидят... В одном месте попали на выпивку. Пашка изрядно нахлебался, я в рот не взял. Вернулись к Мохову. Дело -- к ночи, а спать не могу. В субботу с утра Мохов стал клянчить на похмелье. Дал ему пятерку. Он мне стакан водки налил, стал убеждать, что от бессонницы -- самое лучшее средство. Ну я сдуру весь стакан и выпил. Мозги, конечно, сразу отключились, потому что таким делом, --Костырев щелкнул себя по горлу, -- раньше не увлекался. Пашка опять к дружкам потянул. Помню, в пивной бар "Волна" заходили. Мохов там, кажется, с кем-то пиво пил, а у меня все, как в тумане... Почти четверо суток перед этим глаз не сомкнул. Когда вернулись к Мохову, заснул, словно убитый. Утром в воскресенье Пашка разбудил ни свет ни заря, потянул на вокзал, чтобы уехать с самой первой электричкой в Новосибирск. Спрашиваю: "Где ты денег взял?" "Да тут, -- говорит, -- старый друг один подвернулся", а сам из какого-то рюкзака вещи в чемодан перекладывает, торопится. Смотрю: вещи новенькие, даже с магазинными этикетками. Я его за грудки: "Ты что сочинил, Пашка?! Тебя ж в милицию сейчас надо сдать!" Мохов трухнул, залопотал: "Сам со мною сядешь. Между прочим, в сельхозтехниковском магазине твою кепочку видел. Думаешь, поверят, что раньше ее там оставил?... Дудки! Уголовному розыску только попадись на крючок! По себе знаю... Да ты не волнуйся. Часа через три-четыре упорхнем на самолете из Новосибирска, и пусть ищут ветра в поле. Только смотри, Федя... Кепка твоя в магазине осталась, если что --бери магазин на себя. Первый раз больше года не дадут. Будешь на меня переть -групповую примажут. Тогда по шесть лет, как медным котелкам, свободы не видеть".