Реваз Давидович сокрушенно вздохнул:
- У нас гуманные законы, мы любим прощать.
Не заметив на лице Степнадзе ни малейшего оттенка тревоги, Бирюков повернул разговор к прерванной теме. После нескольких уточняющих вопросов Реваз Давидович вспомнил, что познакомился с Саней Холодовой по стечению обстоятельств, когда она приняла заведование книжным магазином от его двоюродного брата Гиви Ражденовича Харебашвили. Гиви в том году ушел на пенсию и сейчас живет в Омске. Записав адрес Харебашвили, Антон спросил:
- Что за неприятность была у Холодовой в первый год ее заведования магазином?
Реваз Давидович неторопливо вынул из кармана носовой платок, старательно промокнул губы:
- Подробностей, дорогой, не знаю. Какая-то недостача получилась при ревизии, но мне достоверно известно, что Саня погасила эту недостачу.
- Кто Холодовой помог?
Степнадзе шумно высморкался, аккуратно сложил платок, сунул его в карман и лишь после того заговорил:
- Вам, дорогой, может показаться странным, но именно я вручил довольно крупную сумму денег почти незнакомой женщине. Постараюсь объяснить. Недостача выявилась в первую ревизию после того, как Саня приняла магазин от Гиви... Представляете психологический момент?.. Мой двоюродный брат попадал в какой-то степени под подозрение, и, передавая Сане деньги, я заботился не столько о ее репутации, сколько о добром имени своего брата.
- На каких условиях вы дали Холодовой деньги?
- Можно сказать, на льготных. Я, понимаете, до безумия люблю хорошие книги. Поэтому предложил, чтобы Саня постепенно возвращала мне долг книгами. Надо сказать, она давно уже со мной расплатилась.
- А замужество вы Холодовой не предлагали?
Реваз Давидович заразительно расхохотался:
- Вы, оказывается, шутник, дорогой!.. Ой, шутник!.. Нет, такого предложения я не делал. Саня в дочери мне годится.
- Ваша теперешняя жена ровесница Холодовой...
Карие глаза Реваза Давидовича прищурились:
- Понимаете, какая ситуация... Моя теперешняя жена и Саня Холодова противоположные натуры. Нина - женщина от земли. Ее в первую очередь интересует не столько мужчина, сколько хозяин в доме, за спиной которого можно жить, как за каменной стеной. Саня - другого поля ягода. Она рассуждает по русской пословице: "Был бы милый по душе, проживу и в шалаше..." - Реваз Давидович скептически усмехнулся: - Посмотрите на меня... На роль "милого" я давно уже не подхожу...
Степнадзе говорил так спокойно и убедительно, как может говорить только человек с незапятнанной совестью. Из всех эмоциональных оттенков в его голосе сквозила лишь нотка назидательности, свойственная очень уверенным в себе пожилым людям, разговаривающим с начинающими жизнь юнцами. Учитывая возрастную разницу Антона и Реваза Давидовича, ничего странного в такой назидательности не было.