– Правильно полагаешь, – нетерпеливо сказал д’Артаньян. – Есть тут где-нибудь брод?
– Брод-то? – Мельник старательно поскреб в затылке растопыренной пятерней. – Старики говорили, должен был где-то быть, то ли на пол-лье ниже по течению, то ли, наоборот, на лье выше… Только толком никто уже и не помнит. Сколько лет здесь живу, не видел, чтобы кто-то искал брод. Зачем? Мост на этом самом месте стоял лет двести, и никто никогда брода не искал – на кой, при мосте-то? Кто ж мог знать, что эти пьяницы такое учудят…
Д’Артаньян, смирив гнев, постарался обдумать все взвешенно. Он не побоялся бы поискать брод даже в сумерках, в Беарне переплывал с конем реки и пошире, – но он был не один, чересчур рискованно подвергать Анну нешуточной опасности…
– Что же, – спросил он безнадежно, – никто не знает, где брод?
– Отчего ж, сударь. Надо полагать, кто-нибудь да знает. Только вам придется возвращаться в Ватерлоо на ночь глядя, а это добрых парочка лье, уже огни, поди, погасили, дрыхнут все, крестьянин, он спать рано заваливается, потому что и встает рано. Даже если и добудете кого из постели, он вам наврет, что ничегошеньки про брод не знает, чтобы не тащиться ночью неведомо куда, пусть даже вы ему и деньги предложите… Это вы-то на конях, а ему ж придется за вами в темноте пару лье тащиться, да брод искать, да назад топать те же пару лье…
Все, что он говорил, было справедливо: сам д’Артаньян, зная деревенские нравы, не сомневался, что именно так и будет. Мало найдется охотников даже за щедрое вознаграждение шляться в ночи туда-обратно, разыскивая брод для случайных путников…
– Можете у меня переночевать, пожалуй что, господа проезжающие, – поразмыслив, предложил мельник. – У меня хоть и не постоялый двор с трактиром, но комнаты найдутся, и поесть можно будет чего-нибудь соорудить… Семейство мое на ярмарке, жена к тетке собралась и детишек прихватила, один я остался, потому что работы много, не сдвинешься с места даже заради ярмарки… Что заплатите, то и ладно, потому как гость в дом – бог в дом, а то я на мельнице, а дом без присмотра… Там и конюшня найдется.
– Пожалуй, это наилучший выход? – тихонько спросил д’Артаньян у Анны.
Она пожала плечами:
– А что еще остается делать? Утром вернемся в деревню и найдем кого-нибудь, кто знает брод…
Д’Артаньян первым повернул коня, кляня в душе последними словами всех цеховых мастеров и торговцев смолой, сколько их ни есть на белом свете. По его глубокому убеждению, право на подобные забавы – с драками на мосту и поджогом таковых – имели исключительно благородные дворяне, подобно сьеру де Монтлюку из Тарба, который однажды хладнокровнейшим образом спалил воз с сеном, загородивший на мосту путь его лошади. Вместе с сеном нечаянным образом сгорел и мост, но тут уж общественное мнение единогласно признало виновным во всем олуха-крестьянина – никто его не просил соваться с возом поперек дороги благородному дворянину, чьи предки участвовали еще в крестовых походах. Олух, естественно, и подверг– ся судебному преследованию, а как же иначе? Не взваливать же расходы на восстановление моста на сьера де Монтлюка?