Ее гораздо больше интересовало их вооружение. У каждого на боку болтается кривая сабля – сущая первобытность, ха! – но за спинами вполне современные многозарядные винтовки, еще не снятые с производства, хотя и не являющие собой венец военно-технической мысли. К слову, с такими она обращаться умела превосходно.
Это, конечно, разъезд, патруль или как там еще у них называется. Наткнулись на нас чисто случайно. У тех, голых, не то что рации при себе не было, по которой можно доложить о чужаках, но и булавочки...
Бежать от конных в негустом березняке – сущая бессмыслица. В чащобе еще прошло бы, но здесь...
– Пошли, – сказала она тихонечко. – Если что, в сторонке держись и под ногами не путайся, сама управлюсь...
Она вышла на опушку первой, надменно подняв голову: и чтобы ни малейшего страха в глазах, ни тени растерянности, эти азиатские обормоты, надо полагать, эмоции чуть ли не телепатически ловят, поближе стоя к природе, чем белые люди из Европы...
На нее уставились чуточку обалдело, почти не обращая внимания на стоявшего рядом капитана. А впрочем, почти сразу на место обалделости пришел враз распознаваемый циничный мужской интерес: пялились так откровенно и липко, что одежды на тебе, кажется, и не осталось вовсе...
Перебросились парой непонятных фраз, хохотнули, но не особенно громко. «Ну, давайте, – мысленно подначила Марина, чувствуя животом ничуть не холодившее уже, нагревшееся от тела, заткнутое за ремень оружие. – Обозначьте недвусмысленно намерения. Разложить попытайтесь, что ли, прямо под березой. На мордах у вас крупными буквами написано, что вы не более чем шестерки, – значит, с в а м и, сявки, нерационально расплачиваться натурой за помощь в решении насущных житейских проблем. С вами можно гораздо жестче. Всего-то три раздобревших на хозяйских харчах придурка, сабли в ножнах, винтовки за плечами – вздор, чепуха, несерьезно. Пес – самый опасный из всей компании, тоже хорошо кормлен, но не человек, а зверь, значит, службу несет в десять раз исправнее двуногих, вон как подобрался, ждет команды. Значит, первая пуля ему в случае чего и достанется. А у двух вынужденных топать пешедралом путников моментально заведутся полезные трофеи – кони, винтовки, у того, что в тюрбане, еще и неплохой бинокль на груди висит. Ну?»
Она ждала, гордо вскинув подбородок, неторопливо поворачивая голову, меряя то одного, то другого холодным и презрительным б а р с к и м взглядом. Должно подействовать...
И подействовало, ага! Присмирели чуточку. После короткого обмена фразами – уже по тону ясно, насквозь деловыми, серьезными, Тюрбан проворно сполз с коня, цыкнул на пса, проворно отскочившего в сторону, сделал два шага вперед и старательно поклонился – не до земли, но все же в пояс. Выпрямился, приложив руки к жирной голой груди под распахнутым халатом, сказал, хитро поблескивая глазками: