– Означенный доставлен! Сопротивления особого не оказано, хотя егозил, как девка под клиентом, деньги сулил, карами стращал от больших людёв…
– Да ну, серьезно? – картинно поднял брови пристав Мигуля. – Ты, Ефим, где ж это встречался с большими-то людьми? В мечтаниях своих, что ли? Ах ты, рожа бакалейная…
Сидевший рядом Бестужев молча разглядывал задержанного. Чем-то Даник и впрямь походил на цыгана, но не особенно. Нервничал он, нервничал, сразу видно, именно что егозил…
– Ермолай Лукич! – Даник прижал руки к груди. – Помилосердствуйте, с чего бы вдруг? Невинного человека…
– Это вы ведь в девяносто пятом судились Аккерманской судебной палатой за кражу со взломом из обитаемого строения? – спросил Бестужев.
Даник уставился на него с видом монахини, заподозренной в потайном содержании борделя:
– Оправдан за недостатком улик-с, господин ротмистр!
– Откуда вам известен мой чин? – хмуро поинтересовался Бестужев.
– Помилуйте! Вы за краткое время стали заметным в городе человеком! Простите на глупом слове, вас каждая собака знает…
– Значит, оправданы за недостатком улик…
– Подчистую, господин ротмистр. По молодости и доверчивости водил дружбу с кем попало, вот за компанию и пали подозрения. Сей суровый жизненный урок послужил мне, беспутному, на пользу, пересмотрел свое отношение к жизни, занялся торговлей, вышел в люди…
– И поступили в охранное отделение?
– Простите, с чего вы взяли-с? – вежливо спросил Даник.
– Вы ведь показывали Ивану Тутушкину карточку охранного отделения? – спросил Бестужев.
– Я? Ваньке? Врет, прохвост! Откуда у меня такая карточка?
– И пистолетом ему не угрожали, если не забудет про Ольгу Серебрякову?
– Кого? Да вы подумайте, где Серебрякова и где мы с Ванькой! Я ее и видел-то исключительно издали…
– А Польщиков, начальник жандармского пункта на приисках, тоже врет? – спросил Бестужев. – Вы к нему приезжали с должными полномочиями от охранного отделения, работу вели… Ну!
Даник переменился в лице. Выпрямился на стуле, придав себе всю возможную степенность. Церемонно сказал:
– Господин ротмистр, вы человек, так сказать, облеченный… Вам можно. Но при Скуловороте, а особенно при этом вот горилле… – он дернул затылком в сторону Зыгало. – Позвольте уж наедине. Дело государственное…
Бестужев ухмыльнулся:
– А вы уверены, Даник, что эти господа не служат под моим началом? Что все мы в данный момент – не одна розыскная бригада? Если вы их знаете давненько, это еще не означает, что вы всё о них знаете… Что вы погрустнели? Значит, врет Ванька Тутушкин? А Олечку Серебрякову вы не знаете вовсе? (Даник истово кивал вслед за каждым вопросом.) Ну, а Польщиков?