– Я ж одну-единственную рюмаху…
– Это, милый, твое последнее трезвое воспоминание… – изо всех сил сохраняя на лице бесстрастие, сообщила она. – Остальные рюмахи прошли соколом, ты развеселился, воодушевился, долго мне повествовал, что еще найдешь их всех и по стенке размажешь, а то и в Шантаре перетопишь…
Он покосился по сторонам, стараясь не шевелить головой. Однако Даша постаралась на совесть – рядом, на столике, красовались две пустых бутылки, одна стояла, другая лежала, тут же на блюдечках – остатки скудной закуски, кое-где живописно украшенные окурками. Картина была обычной для России и весьма убедительной.
– Я ж не курил…
– Правильно, – сказала Даша. – Это я под конец была хороша… Красиво мы поплыли с двух пузырей – не поели толком, да еще перенервничали… Как меня прижимал под душем, помнишь? А как я на тебя кофе пролила?
– Что-то такое в памяти всплывает… Слушай, я не особенно вчера…
– Ладно, не переживай, – великодушно сказала Даша. – В общем, все было, как в лучших домах. Главное, никто нас так и не угрохал, обидно даже, вопреки всем канонам жанра…
Очень уж несчастный был у парня вид – и Даша, в глубине души все же немного терзавшаяся угрызениями совести, поддалась извечной женской жалости. Прилегла рядом, велела не шевелиться, чтобы не тревожить гудящую башку, и ублажила нехитрым способом, приведя в разнеженный восторг. После кофе он окончательно пришел в себя, но машину ему вести Даша все же не доверила.
Хвост обнаружился через пару кварталов от дома – серый «паджеро» нахально маячил сзади, соблюдая дистанцию и ничуть не стараясь притвориться мирным странником.
Собственно говоря, это был не хвост, а нечто вроде вежливого утреннего привета: убедившись, что Даша намерена остановиться у конторы, преследователь прибавил газу и промчался мимо, исчезнув с глаз. Ей просто-напросто напомнили о вчерашнем разговоре, чтобы служба медом не казалась…
Галахов находился в своем кабинете – живехонький, не убитый, и даже не впавший в крайний пессимизм, хотя, конечно, по его лицу трудно было предположить, что он сейчас примется травить анекдоты, плясать «Калинку» или на худой конец дирижировать оркестром, то есть совершать те действия, что стали в последнее время считаться исконно русским проявлением прекрасного настроения.
– Как дела?
– Дела прекрасные, – сказала Даша. – Вчера вечером в собственном подъезде получила под вздох и лишилась дискеты. Отсюда непреложно вытекает, что наша вчерашняя поездка и копирование так и не были засечены… Есть повод для некоторого оптимизма?
– Пожалуй…