Глава четвертая
Поэтический вечер на Васильевском
– Отец Никодим – человек, конечно, правильный, – согласился Красовский. – Один из немногих подлинных пастырей, кто меня примиряет с церковью, представленной, увы, теми попами, что более схожи с персонажами мужицких ядовитых сказок… Освятит на совесть, как из пушки жахнет… Только ведь, я так понимаю, нам нужно не прогнать этого… милорда, а докопаться до сути?
– Вот именно, прапорщик, – сказал Пушкин. – Судя по поведению, милорд наш менее всего напоминает классическую нечистую силу, коей по неведомому регламенту положено проваливаться сквозь землю с первым петушиным криком и расточаться в пар при виде креста… Навидался я, судари мои, в Европах созданий, на которых не окажет действия, пожалуй, и пожарная бочка, святой водой наполненная под пробку…
– А посему – на штурм? – понятливо предложил Красовский и принялся сноровисто выбивать из пистолетного ствола пулю с явным намерением заменить ее на серебряную.
– Удивляюсь я вашей безрассудности, господа… – заговорил Тимоша жалобным голосом.
– Дрожишь, – сказал Красовский, орудуя коротким шомполом и даже насвистывая.
– Дрожу! – согласился Тимоша. – Вызнавать, вынюхивать, уволенным за пьянство лакеем прикидываться, носиться по Петербургу ополоумевшим зайчиком, сведения собирая, – с полным нашим удовольствием, мы ж службу понимаем… А вот штурмовать этих самых, не к ночи буть помянуты – простите-с, боязно. Душа в пятках.
– Ладно, трусандецкая твоя душонка, – сказал отставной прапорщик, размеренными ударами шомпола заколотив в ствол сверкавшую в полумраке серебряную пулю и приготовившись проделать то же самое со вторым пистолетом. – Примостись где-нибудь в уголочке и наблюдай издали, как мы бьемся с нечистью, аки святые Георгии… Господи, прости ты меня за дурацкий мой язык, с кем дерзнул свою ничтожную персону сравнивать… Пойдемте, Александр Сергеич? – Он выглянул из-за угла и подался назад. – А этот-то до сих пор там… За деревом который… Бдит, поганец…
Пушкин выглянул. В самом деле, таившийся за деревом незнакомец пребывал на прежнем месте, с величайшим терпением наблюдая за домиком, – кажется, там светилась парочка окон, судя по слабому свету, видимому в узкие щели меж досками забора.
– Александр Сергеич, – сказал Красовский решительно. – Военный опыт учит, что негоже оставлять в тылу как врага… так и неизвестную опасность. Возьмем сначала этого молодчика под белы ручки и попытаем, кто таков?
Пушкин ответил задумчиво:
– Коли уж он, укрываясь, следит за милордом, нам он не враг…
– Как знать, сударь мой, как знать… Враг твоего врага еще не становится всенепременно твоим другом… А впрочем, вот вам простой способ проверить – взять и порасспросить…