Майор проворчал:
– Сам не пойму, отчего слушаю вашу болтовню, вместо того чтобы послать за полицией…
– Вот как! – поднял брови Бестужев. – В наших отношениях, весьма даже непростых, определенно наметился некоторый прогресс… Слушаете вы меня оттого, что вам важно знать, какая участь постигла ваших лёвенбургских друзей: и некоего белокурого молодого человека по имени Николас, и другого, из солнечной Италии, и еще кое-кого…
– Молодой человек, вы не отдаете себе отчета, сколь опасен порою шантаж…
– Ах, вот как вы трактуете мой визит… – усмехнулся Бестужев. – Ну да, конечно… Вы ошибаетесь, майор. Я не шантажист, не авантюрист, вообще не эмигрант. Я офицер русской полиции. Не могу поверить, что вам, с вашим несомненно богатым жизненным опытом, никогда не приходилось слышать об Охранном отделении…
– Предположим.
«Крепкий старикан, – великодушно отметил Бестужев. – Кремень, такого и вскрывать приятно…» А вслух сказал:
– У меня нет при себе соответствующих бумаг, но вы легко поймете, что я тот, за кого себя выдаю, – по моим к вам требованиям. Шантажист вульгарно просил бы денег…
– А вы?
– Я? Мне нужны ваши подробные письменные показания обо всем, что произошло в Лёвенбурге, господин Шарль, адвокат из Льежа…
– Вы сошли с ума.
– Сомневаюсь. А мне, поверьте, виднее… Позвольте присесть?
– Да, пожалуйста.
– Быть может, и вы присядете? – вежливо предложил Бестужев, присев к столу. – Беседа у нас будет долгая…
– Сомневаюсь, – сказал майор.
Его рука скользнула под пиджак. Бестужев с некоторой скукой смотрел, как на свет божий появляется вороненый «Бульдог», – именно такого финта он и ожидал. И не шелохнулся, укоризненно глядя на собеседника. Звонко щелкнул взведенный курок. Только тогда Бестужев, не меняя позы, спокойно поинтересовался:
– Вы уверены, что это – наилучший выход?
– Почему бы и нет? – усмехнулся майор, держа его под прицелом. – Молодой человек, вы верно подметили – у меня достаточно богатый опыт в играх… в которые вы столь неосмотрительно ввязались. Я прекрасно представляю, сколь неповоротлива бюрократическая машина полиции и секретных служб, особенно когда дела носят международный характер. Вы, вероятнее всего, бросились меня преследовать по собственной инициативе, как молодой и глупый щенок гончей. Иначе мне ни за что не удалось бы беспрепятственно покинуть Австро-Венгрию. Отсюда можно сделать вывод, что ваша контора вовсе не нацелена персонально на меня. Вы меня зацепили случайно, я не был до определенного момента вашей целью, вы над чем-то другим работали… Я прав?
– Возможно.