– Шохинский?
– Только ничего не надо записывать…
– Разумеется, – сказала Даша.
– Сиротников.
– АО «Борей-Консалтинг»? Так… А у Приставко, каковой тоже в свое время имел дело с Артемьевой, не возникало ли каких психических завихрений? Видите, кое-что я знаю уже…
– Нет. Человек был серьезный и уравновешенный.
– Что же он тогда застрелился?
– Представления не имею, – хмуро сказал доктор.
Салон Даша покидала, весело насвистывая и помахивая сумочкой. Сделала ручкой накрахмаленной кукле:
– Бонжур, мадемуазель!
И села – впорхнула – в машину.
– Ты чего цветешь? – подозрительно спросил Воловиков.
– От сознания хорошо проделанной работы, – сказала Даша. – Я была деликатна, как княжна. Елизаветинская…
…Меры безопасности Даша приняла разнообразные. От чисто оперативных (две машины подстраховки) до чисто психологических – отправляясь на свидание к «бедной газетной старушонке», запаковала себя в плотную джинсу, добавив свитер. Чтобы до минимума уменьшить поток предстоящих отрицательных эмоций от неминуемого гетеросексуального лапанья. Она уже чуточку раскаивалась, что столь опрометчиво ринулась в этот явственно припахивающий серой омут (попробовал бы Воловиков внедриться к педикам на остров Кумышева и терпеть лапанье в тамошних кустиках), но отступать, конечно, поздно, внедрение приняло официальный характер и превратилось в плановое оперативное мероприятие. Все разрабатывалось на максимуме серьезности – подобрали однокомнатную квартирку из конспиративных на случай слежки и проверки, а куруманские коллеги кое-что предприняли, дабы подкрепить легенду. Хорошо вдобавок, что Куруман территориально принадлежал к другой области, и шантарские бульварщики в пору всеобщей удельной раздробленности с тамошними собратьями не контачили.
В такси, правда, Хрумкина вела себя на редкость примерно – разве что украдкой тискала Дашину ручку. Даша героически терпела, молясь в душе, чтобы сатанистская гоп-компания и в самом деле замешалась в неприкрытую уголовщину, а усатенькая оказалась бы в ее кабинете на засиженном десятками клиентов стуле.
Остановились возле панельной девятиэтажки в Серебрянке – места, в общем, знакомые, неподалеку от Петькиной Ямы, крохотного озерца, с которым у Даши были связаны самые неприятные воспоминания. В подъезде Хрумкина приостановилась меж первым и вторым этажами, Даша приготовилась было к ухаживаниям и признаниям, но хозяйка «Бульварного листка» с руками не полезла, сказала тихо:
– Дашенька, милая, я за тебя поручилась, ты меня, надеюсь, не оконфузишь…
– Постараюсь, – осторожно пообещала Даша.