– Заходи, Веласкес, не тушуйся…
Честное слово, он прямо-таки сиял – не отрекомендованный Веласкесом, а Косильщик. Была в нем этакая усталая гордость, прекрасно Даше знакомая. Она, выжидательно держа пуховик на руке, спросила:
– Ты кого привел? Ему бы в пивбар, болезному…
– Перетерпит, – безжалостно сказал Косильщик. – Садись, Веласкес, покури…
Даша за локоть оттащила его в сторону:
– Что за улов? Мне ехать надо…
– Куда?
– На Каландаришвили, – сказала она шепотом. – Интересное кино закручивается – наша малолетняя Анжелика и в самом деле та, за кого себя выдавала, вот только нет у ее родителей еще и старшей дочки Нади. Один пацан Витя десяти лет. А Надежда из «Шантарск-Телестар», что живет рядом с Житеневым, носит совершенно другую фамилию и в родстве с Изместьевыми не состоит ни с какой стороны…
– Подождут, никуда не денутся, – так же тихо ответил Косильщик. – У меня нашелся гриб поинтереснее. Свидетель по Шохиной… По тому утру.
Даша, не тратя время на восторженные реплики, повесила пуховик на вешалку, жестом отослала Федю «погулять» и еще раз обозрела «Веласкеса», сидевшего на краешке стула так, словно стул был хрустальный, и благостно смолившего сигаретку, зажатую меж большим и указательным пальцем трясущейся руки. При одном взгляде на него хотелось пивка. С одной стороны, полагаться на таких свидетелей иногда выходит весьма опрометчиво. С другой же – давно известно, что порой лучшие свидетели получаются из одержимых бессонницей старушек, равно как запойного народа и влюбленных – две последние категории сплошь и рядом оказываются в самых неожиданных местах в самое неожиданное время…
– Ладно, – сказала она напарнику. – Посмотрим… Он что, в том доме живет?
– Ага. Только в другом подъезде. Веласкес – это не кличка. Он у нас – Веласкес Степанович Тихомиров.
– Понятно, – сказала Даша. – Папа был художник?
– Искусствовед, – тихо поведал в пространство Веласкес без кавычек. – В областном музее работал.
– Бывает, – кивнула Даша. – В школе не дразнили?
– Разве что Вилкой…
– Ну, это еще ничего, – дружелюбным тоном сказала Даша, подсаживаясь поближе и сделав самую располагающую физиономию. – Знала я одного Лагшмивара, честное слово, – Лагерь Шмидта в Арктике – так у того школьное прозвище без содрогания и вспомнить нельзя… А вы сами, часом, не художник будете?
Он кивнул, но тут же уточнил:
– Непризнанный.
– Бывает, – понятливо кивнула Даша. – Я в прошлом году вела дело по убийству в мастерской, предмет изучила. Интриги и зависть или безжалостная поступь рынка?
– Все вместе. Плюс изобилие алкоголя в круглосуточной торговле.