Понимай (Чан) - страница 15

  Я посылаю список документов директору ЦРУ с примечанием: «Не трогайте меня, и я не трону вас». Он поймет, что выбора у него нет.

  Этот маленький эпизод укрепил мое мнение о делах мира. Я мог бы вскрыть тайные интриги где бы то ни было, если бы был в курсе текущих событий, но все это неинтересно. Я возобновляю свои занятия.

  Контроль над телом усиливается. Я бы сейчас мог пройти по горящим углям или втыкать себе иглы в руку, если б захотел. Но мой интерес к восточной медитации ограничен ее применениями к физическому контролю. Никакой медитативный транс для меня не столь желанен, как то состояние, когда я составляю гештальт из стихийных данных.

  Я создаю новый язык. В обычных языках я ог­раничен рамками, и они не дают мне двигаться дальше. Им не хватает силы для выражения нужных мне концепций, и даже в своей родной области они неточны и неуклюжи. Еле-еле они годятся для речи, что уж там говорить о мысли.

  Существующая лингвистическая теория беспо­лезна: мне придется переоценить заново основы логики, чтобы определить подходящие атомарные компоненты для моего языка. Этот язык будет под­держивать диалект, обладающий выразительной способностью всей математики, так что любое на­писанное мною уравнение будет иметь лингвисти­ческий эквивалент. Но математика станет всего лишь малой частью этого языка, а не целым: я в отличие от Лейбница осознаю пределы символи­ческой логики. Другие диалекты будут предназна­чены для моих обозначений в эстетике и теории познания. Проект займет немало времени, но ко­нечный результат невероятно прояснит мои мысли. Когда я переведу на этот язык все, что знаю, карти­ны, которые я ищу, проявятся сами собой.

  Я прерываю работу. До того, как составить систе­му эстетических обозначений, надо определить сло­варь всех эмоций, которые я могу себе представить.

  Мне знакомы многие эмоции, помимо эмоций обычных людей, и я вижу, насколько ограничен их эмоциональный диапазон. Я не отрицаю действен­ности любви и тревожного страха, которые когда-то испытывал, но вижу теперь их такими, как они есть: как увлечения и огорчения детства, они лишь предвестники того, что испытываю я сейчас. Мои страсти стали более многогранными: растет мое знание самого себя, и эмоции усложняются экспо­ненциально. Я должен уметь дать их полное описа­ние, если собираюсь хотя бы приступить к ожидаю­щей меня работе.

  Конечно, на самом деле я испытываю куда меньше эмоций, чем мог бы: мой интеллект огра­ничен теми, кто меня окружает, и скудным взаимо­действием, которое я себе разрешаю с ними иметь. Мне вспоминается конфуцианское понятие «рен»: это качество, неадекватно переводимое как «благо­желательность», является квинтэссенциально чело­веческим, и его можно взрастить только взаимо­действием с окружающими, одинокому его прояв­ления недоступны. А вот я, а вокруг люди, повсюду люди, но ни одного, с кем взаимодействовать. Я — лишь доля того, чем может стать личность с моим интеллектом.