– Отставить, – сказал Мазур командным голосом, в котором звучал металл. – Кругом.
Нина – уже имевшая некоторое представление о муштре – проворно крутанулась на каблучках и даже с озорным видом попыталась принять подобие стойки «смирно», что ей по недостатку опыта, конечно же, не удалось. Нетерпеливо переступила с ноги на ногу, выжидательно улыбаясь.
Мазур подошел вплотную, взял ее за подбородок и спросил:
– Ты что видишь в моих глазах?
Она присмотрелась, хмыкнула:
– Сексуальное вожделение? Так бы сразу и сказал, а то я сногсшибательный макияж полчаса наводила, как дура...
– Ответ неверный, – сказал Мазур, не выпуская подбородка. – В глазах у меня пытливый вопрос и некоторое беспокойство... Касаемо твоих вечерних поездок.
– Ну, Мазур! – возмущенно завопила она. – Ну что ты, как Отелло? Чем тебе еще поклясться, что я – вернейшая жена?
– Не передергивай, – сказал Мазур. – Если бы ты мне изменила, я бы утешал себя тем, что изменила ты мужу, а не Отечеству... – Он стойко выдержал возмущенный взгляд и негодующее фырканье. Продолжал уже совершенно серьезно: – Ты не передергивай, радость моя. Касаемо э т о г о я тебе вполне верю. Я не о том. Просто возникли два насущных вопроса. Первый: не слишком ли часто мы шастаем в казино? Ты пойми, казино ж не для того задумано и устроено, чтобы всякий, кто с улицы придет, кучу денег выигрывал...
– И вовсе не часто. Как ты любишь выражаться, в плепорцию.
– Пять раз за прошлую неделю – это уже не плепорция. Это тенденция, однако. Денег мне не жалко, милая, но ведь люди на этой почве форменным образом умом повертываются.
Она опустила глаза, всхлипнула в преувеличенном раскаянии:
– Ну честное слово, адмирал, постараюсь отвыкнуть.
– А сегодня куда?
– Ну... На часок.
– А если на слове поймаю?
– Изволь, – сказала Нина. – Зайду и ровно через час выйду, какая бы пруха или непруха ни шла... Честно. А второй вопрос какой?
– Не слишком ли часто ты за руль садишься поддавши?
– Так ведь самую чуточку. Для куражу. Никогда не переходя тот рубеж, где все можно уладить сотней баксов...
– А вот тут придется перейти на трезвый образ жизни.
– Это что, семейная сцена? – с любопытством спросила Нина.
– Это сеанс воспитания, – сказал Мазур. – Нет, серьезно. Я ведь искренне за тебя беспокоюсь, золото мое, я хочу с тобой прожить долгую и счастливую жизнь. Черт с ней, с рулеткой, не так уж это, может, и страшно персонально для тебя – но вот за руль садиться я бы тебя категорически попросил трезвой. Иначе права в кусочки изрежу собственными руками, а Патрикеич постарается, чтобы новых ты в жизни не получила...