Верхушки п л ы л и. Плыли по воздуху, как диковинные аэростаты, сорванные налетевшим ураганом и гонимые в сторону «Нептуна». «Ну, коли уж на деревьях кроны рвет... Мать твою, оно ж сейчас и на нас накатит!»
Морской Змей издал сдавленный рык. Мазур тоже увидел – как Лао, воспользовавшись моментом, очередным п р о в ал о м корабля в самые, казалось, бездны, ударом ноги опрокинул Герберта и, как был, со скованными руками, пригибаясь под ветром, кинулся к борту, неожиданно напомнив, что восточная психология все же существует на белом свете...
– Держи его, суку!
Мазур кинулся наперехват по вздыбившейся палубе, отчаянными рывками сохраняя равновесие...
Палуба ушла из-под ног, что-то твердое, почти как железо, ударило сбоку, сбило, поволокло, швырнуло... И не было больше опоры ни для ног, ни для рук, Мазура взметнуло вверх, обрушило вниз, накрыло с головой...
Задыхаясь, он инстинктивным рывком метнулся в нужном направлении – должно быть, осознал звериным чутьем, что именно там светлее всего, а значит...
И оказался на поверхности, жадно глотнул воздуха, словно кусок зубами отхватил от чего-то густого, почти твердого. Замолотил руками по воде. Его качало на великанских качелях с невообразимой амплитудой, голова то и дело оказывалась под водой, но первый шок прошел, и Мазур стал трезво бороться за жизнь – посреди тяжелого рокота и воя ветра, посреди колышущихся водяных гор, то и дело швырявших в лицо невообразимую смесь соленой влаги с жестким, как шерсть, воздухом...
Двумя сильными гребками перевернулся на спину, сорвал туфли, отчаянно выгибаясь, избавился от парусиновых брюк и рубашки. Вокруг грохотало и выло, но это была еще не смерть...
Прямо над ним, казалось, пролетела взъерошенная верхушка пальмы – шизофреническая бабочка юрского периода. Выплевывая соленую горечь, воспользовавшись тем, что оказался на гребне волны, Мазур свечкой взлетел над водой насколько мог высоко.
И не увидел корабля в обозримой близости. Зато в зверином обострении воли к жизни разглядел, откуда летят сорванные тайфуном раскосмаченные вершины пальм. В той стороне была земля, а значит – дохленький шанс на спасение. Это было реальнее, чем высматривать в волнах корабль, находившийся сейчас не в лучшем положении. Все равно они не смогут спустить шлюпку при таком волнении... да какое там волнение, это...
В следующий миг он перестал думать. Совершенно. Не было ни сил, ни времени оставаться разумным существом. Неразумно сейчас оставаться разумным...
Все силы, вся жажда жизни были брошены на то, чтобы не просто держаться на воде – двигаться в том направлении, где он предполагал землю. Продолжай он думать и рассуждать, непременно в какой-то миг стал бы прикидывать, что земли там может и не оказаться, что направление он выбрал неправильное и удаляется от спасительной суши, вместо того чтобы рваться к ней. Думать было еще и страшно, а потому инстинкты отключили мозг.