– Думаешь…
– Тихо!
– Анахорет вызывает Боярина, – внятно раздалось из крохотного динамика. – Анахорет вызывает Боярина, прием…
Они замерли, ловя каждый звук.
– Вас слушают, Анахорет, – раздался в ответ деловитый мужской голос. – Кравицкий на связи.
– Милейший Сергей Михайлович, если вас не затруднит, передайте Боярину елико возможно скорее, что у меня объявились странные гости. Он меня предупреждал в свое время, знаете ли…
– Знаю. Кто? Опишите.
– Мужчина, за сорок. Рост…
Не было нужды слушать дальше. «Ах ты, сука, – успел подумать Мазур, – то-то понимающие люди шепчутся, что «соседи» стоят за доброй половиной этих «Христов», методики обкатывают, надо полагать…» Выключил приемник, сунул его в карман и взмыл с кресла.
Джен, не особенно и удивившись, нырнула рукой под свитер, извлекла пистолет.
– Вперед, – приказал Мазур и, повесив на плечо расстегнутую сумку, распахнул дверь.
Стороживший в трех шагах от нее «апостол Иона» встрепенулся, с угрожающим видом сделал несколько плавных движений, скорее всего, долженствовавших изображать шаолиньскую «школу змеи». Все это были чистейшей воды прибамбасы, сиречь выдрючиванье – в чем Мазур убедился буквально через три секунды, без усилий поймав запястье «апостола», вывернув ему руку и прижав к себе спиной. Приложил ему к горлу лезвие ножа и шепотом приказал:
– Веди к Варфоломею, сука, а то… Ну?
– Небеса тебя накажут, сын войны…
Похоже, этот искренне верил во всю здешнюю муть – но не было времени мягко и душевно проводить среди него должную пропаганду. Мазур прижал лезвие – чтобы расслоило верхний слой кожи и появилась кровь. Почувствовав боль, «апостол» по-детски взвизгнул:
– Не надо!
– К Варфоломею, мразь!
Джен, озираясь, замыкала шествие. Никто им так и не попался по пути. Поворот, лестница на второй этаж, повсюду их дурацкие иконы… И надо же было угодить в это логово, мимоходом упрекнул себя Мазур, как по ниточке вышли…
– Постереги его, – бросил он Джен, распахнул дверь.
Варфоломей, пристроив наушники на гриву, сидел перед пультом небольшой, но мощной рации (над которой висела очередная икона, изображавшая некую помесь лемура с орангутангом, облаченную в оранжевую мантию). Он все еще говорил:
– .„волосы темные, до плеч, одета…
– Эй! – окликнул Мазур.
Варфоломей обернулся и отчаянно завизжал в микрофон:
– Помогите!
– Стих, – сказал Мазур, даже не дернувшись вырвать у него микрофон – все равно поздно. – Шасть ГПУ к Эзопу—и хвать его за жопу. Мораль сей басни ясен – не надо больше басен…
И точным ударом ноги отправил вскочившего Учителя в угол. Наушники слетели у него с головы. Мазур неторопливо выдвинул плечевой упор автомата и с чувством прошелся им по рации, вмиг превратив в абстрактную скульптуру. Погасли лампочки, разлетелись обломки пластмассы, в завершение Мазур вырвал из разъемов все провода, какие нашлись. Оторвал один вовсе, обмотал шею Учителя и ласково спросил: