Повесил на пояс кобуру с «Зауэром», сунул в боковой карман запасную обойму, не раздумывая, ввинтил запал в единственную оставшуюся гранату, проверил большим пальцем, надежно ли отогнуты усики. Округлая тяжесть гранаты приятно оттянула тонкую ткань кармана. Тщательно застегнув сумку, оказавшуюся вовсе не тяжелой, Родион встал. Для вящей безопасности нужно будет сесть на электричку, там не нужно предъявлять паспорт. Доехать до Аннинска, оказавшись за границами Шантарской губернии, а там пересесть на поезд дальнего следования. Рыжая стерва в майорских погонах, кавалерственная дама[11], пусть испытывает свои пинкертоновские таланты на ком-нибудь другом. Окажись у нее мало-мальски весомые козыри, давно вцепилась бы в пятки, тут не спасло бы и заступничество академика. Значит, доказательств нет никаких, не зря же во время обыска вид у нее был, как у норовистой лошадки, тщетно пытавшейся выплюнуть удила…
Аккуратность – прежде всего. Поднявшись в квартиру, он тщательно побрился в ванной, краешком глаза то и дело улавливая шевеленье сумбурчиков в темных уголках. Попрыскал мужским лосьоном-спреем на горячую, словно бы воспаленную кожу.
Безупречно одетые, чисто выбритые и причесанные люди в глаза милиции, как правило, не бросаются. Следовало бы сбрить бородку, но тогда паспорт вятича будет бесполезен.
Он надевал свежую рубашку, когда зазвонил телефон. Приставив палец ко лбу, Родион долго, задумчиво созерцал аппарат, пытаясь вспомнить, для чего эта штука предназначена. Сообразив наконец, что следует делать, снял трубку и сказал без выражения:
– Алло.
– Старик, ты? Вадик говорит.
– Какой Вадик? – искренне удивился Родион, успевший уже начисто забыть о прошлой жизни, о тех, кто не имел ничего общего с Робин Гудом.
– Родька, ты даешь… С утра похмеляешься?
– Ах да… – вспомнил он. – Извини, я тут замотался вконец… Вадик, да… Как дела?
– Да возвращаюсь завтра утречком, ты не в претензии?
– Конечно, нет.
– Родька, тогда подчисть там все, лады? Я знаю, ты и так аккуратист, да мало ли какая мелочевка после таких вакаций остается… Я с будущей супругой в эту хату войду, усек?
– Ага, – сказал Родион. – Не волнуйся, старик, я все ненужное уже вынес… вывез… – Его прошиб сухой, трескучий смех. – Все ненужное… И сам, можно сказать, выезжаю…
Он чисто машинально бросил взгляд на телефон – и оцепенел.
Угловатые красные цифирки высветили шестизначный номер. То есть – шантарский, городской. Все телефоны «Шантарского Загорья», расположенного в четырех часах езды от Шантарска, были четырехзначные.
Вадик что-то талдычил в трубку – теперь-то Родион понял, что голос у старого приятеля был странный… И сбросил аппарат со стола. Из глаз едва не брызнули слезы – это было неправильно. Они не имели права вставать на пути в новую жизнь…