Собственно, всю эту шоблу можно в три секунды перемолоть парой длинных, прицельных очередей... а что потом?
– Ну, так... – сказал Хименес, отключая телефон. – Сеньор Гарай категорически желает поговорить с хозяйкой.
– Нужно, наверное, сказать, что хозяйка еще не встала, не принимает...
– Примерно так Пачеко ему и сказал. Гарай на это заявил, что не может ждать, пока сеньора проснется. Дело у него, изволите ли видеть, невероятно важное. В поместье сеньоры, он говорит, скрываются убийцы его братьев: высокий, светловолосый мужчина, второй пониже, щуплый, с усиками, третий – негр, с ними две женщины, обе блондинки... Он, конечно, благородно готов поверить, что сеньора не подозревает, каких бандитов приютила под своим кровом...
– Вот теперь не осталось никаких недомолвок, – сказал Мазур. – Понимаете ли, Хименес, нас, четырех из пяти, они ни за что не могли видеть в лицо – ни Гарай, ни кто-либо из Тилькары...
Хименес задумчиво сказал:
– Вообще-то у меня есть снайперские винтовки, хорошие, немецкие. Можно в два счета срезать отсюда и Гарая, и того городского... вот только их дальнейшие ходы предсказывать не берусь...
– А что там предсказывать, – сказал Мазур. – Начнется та самая война, которой вы так опасаетесь, – в чем, между прочим, правы. И я не хочу доставлять хозяйке хлопоты... Найдутся какие-нибудь дороги, по которым можно выскользнуть из поместья незаметно?
– Целых три. Но я все же рекомендовал бы вариант с самолетом – теперь это гораздо предпочтительнее.
– Сколько времени потребуется?
– Давайте прикинем. Шифровку передадим немедленно, Энрике с ней справится минут за пять, переговоры с аэропортом отнимут... ну, скажем, полчаса. Самолет сюда будет лететь минут сорок... прибавляем на случайности и промедление... Давайте считать, что «птичка» здесь приземлится через полтора-два часа.
– Долго, – сказал Мазур. – Эти обормоты так и будут торчать у ворот.
– Ничего. Начнем переговоры, затянем время. На штурм они ни за что не пойдут, здесь у меня два десятка ребят, да столько же можно стянуть со всех концов асиенды...
Он выглянул в окно. Гарай снова спорил с невозмутимым привратником, его головорезы поддерживали хозяина негромким, но энергичным ропотом, только тот, с городской бородкой, стоял в сторонке.
– Смотрите! – сказал Мазур.
Впервые на сцене появилось то пресловутое заряженное ружье, которое согласно строгим канонам непременно должно в финале выстрелить: один из Гараевых ребят головой вперед нырнул в распахнутую дверцу машины, покопался там, показался с винтовкой наперевес. Демонстративно держа ее на виду, встал рядом с главарем.