Но фонарь манит к себе – тяжелая ребристая рукоять, отполированный многими включениями тумблер. Долго колебался Андрейка, с минуту, наверное, но все же взял. Направил фонарь от себя, вроде как автомат в руках – самое лучшее противочудовищное оружие, но включить – боялся. Как котенок Гав на чердаке. Потом все же пересилил себя, щелкнул выключателем и диким усилием воли сдержал страстный порыв зажмуриться и открывать глаза по одному, постепенно.
Где чудовища? Где клешни и щупальца?! Грузно елозит туда-сюда по своим рельсам, что прямо по полу проложены, люлька разгрузочного механизма. Видать, от постоянной тряски крепления сорвало, вот и катается она по всему трюму, пока кабелей хватает. Натягивается кабель, дергает люльку обратно. Клешни – просто зажимы, а растопыренным клубком змеящихся щупальцев оказались тросы и блоки двух электролебедок грузового люка.
1989 год, Великобритания,
Бэдфорд-Лондон-Гринвич-Солсбери
Кто бы мог подумать тогда, в восемьдесят третьем, что все так переменится за какие-то шесть лет! Страну не узнать – бурлит, суетится, как разворошенный муравейник. Странное пришло время, непонятное. Воистину, правы были китайцы: нет хуже проклятия, чем пожелать врагу жить в эпоху перемен.
Андрей как раз перешел в 11-й класс – только-только ввели одиннадцатилетнее образование, и нумерация старших классов сдвинулась на один. И буквально через неделю после начала учебного года Андрееву школу захлестнул водоворот набравшей немалые обороты программы «школьных обменов».
Схема обмена проста. Сначала группа особо отличившихся учеников едет на месяц-другой в страну изучаемого языка, вроде как на стажировку. Живут в семьях, посещают местный колледж-гимназию, заводят новых друзей, практикуются в языке. А через пару месяцев с ответным визитом собирались в Союз уже западные ребята. Кто их знает – зачем? Может, за экзотикой, может, просто хотелось посмотреть, наконец, кто же такие эти «крейзи рашен», что умудрились, не вылезая из революций и репрессий, завоевать пол-Европы, грозить всему миру ядерной войной, а теперь – извольте-ка видеть – оказались вполне нормальными и вменяемыми людьми.
Одним погожим осенним утром в кабинете директора школы раздался звонок из РОНО и приятный голос зама по общественной работе, изрядного, кстати, подлеца, произнес:
– Алла Аркадьевна? Добрый день, Северцев из РОНО беспокоит. Нам из министерства спустили разнарядку обменов на этот год. Да, вы тоже попали. Именно так. Когда? Сейчас посмотрю… Предварительно – на октябрь-ноябрь… Конкорд колледж. Из какого-то Бэдфорда… Что? Пригород Лондона? Ну, спорить не буду – вам виднее, вы же, так сказать, в материале. Да, сами предлагают программу. Все как обычно: обучение, экскурсии, культурные мероприятия. Проживание в студенческом общежитии, от колледжа недалеко. Нет, в семьях – нет. Ну, не я же это придумал! Да. И не спорьте. Программа одобрена наверху, нам с вами остается только выполнять. Сами понимаете, ответственность не маленькая. Но я на вас рассчитываю. Подготовьте список из пятнадцати лучших учеников. Самых лучших – надеюсь, вы меня правильно понимаете? Да-да. И в пятницу, в четырнадцать ноль-ноль со списком и личными делами жду вас у себя. Хорошо? Постарайтесь меня не подвести, а то на следующий год ваша школа может в списки обменов и не попасть. Опять же, к группе сопровождающие нужны, два человека как минимум. Первый, понятно, – учитель английского… Как? Всеволод Эдуардович? Угу. Ну, пускай. А вот второ-ой… Хочется, небось, Англию-то посмотреть? Плохо, что вы беспартийная, кандидатура может не пройти, но я постараюсь, порадею за вас. И вы уж тогда меня не подведите, ладно? Англия – такая страна… Да-а… Приедете, расскажете. Я вот не был никогда, буду потом завидовать. Конечно. Сильно и причем черной завистью… Ха-ха… Ну, разве что сувенирчик какой привезете. На память. Хорошо-хорошо, посмотрим, что можно сделать. А пока до свидания, до пятницы. Не забудьте – в четырнадцать ноль-ноль.