Солнце скрылось за деревьями. Они ехали в глубокой тени, словно по дну ущелья, из стен которого росли ветки и листья. В асфальте появились выбоины и трещины. «Чем дальше, тем веселее», – подумал Ф. и буркнул:
– Долго еще?
– Первый раз, милок? – заулыбался инвалид и бросил похотливый взгляд в зеркало заднего вида, которое было установлено так, что в нем отражалась отнюдь не дорога. Ф. хотел сделать ему замечание, чтобы не отвлекался. Потом поймал себя на том, что столкнуться с кем-либо им не грозит. И улететь в кювет тоже – слишком уж медленно они ехали. Колымага выжимала не больше сорока.
– Впервой! – удовлетворенно сказал инвалид. – Оно сразу видать. Вдруге сюда уж никто не вертается, клянусь протезом!
– Это точно, – вставила жена, сидевшая с непроницаемым лицом.
– Давай газуй! – бросил Ф., лишь бы водитель заткнулся. Но тот не унимался и начал болтать о рыбалке. Славная, мол, в этих местах рыбалка…
Дорога пошла под уклон. Воздух, врывавшийся в салон через многочисленные щели, стал прохладным и сырым. Заметно потемнело.
– Хочешь порулить? – неожиданно спросил инвалид, когда они разогнались с горки до восьмидесяти километров в час и машина начала противно дребезжать.
– Хочу! – рявкнул Ф., начиная злиться.
– На! – сказал инвалид, снимая рулевое колесо с колонки и протягивая его Ф.
Того прошиб холодный пот. Он криво улыбнулся, словно оценил юмор, но при этом все внутри напряглось и окаменело. Он с трудом (почти со скрипом!) повернул шею, чтобы посмотреть на свою спящую дочь. «Если останемся живы, разобью ему морду! – решил Ф. – И протез сломаю, чтоб больше не катался…»
В это мгновение раздался громкий хлопок, и машину резко повело влево. Жена, которую, по всей видимости, парализовало несколько секунд назад, теперь обрела дар речи и истерично заорала. Ф. вжался в спинку сиденья. Паника впилась в загривок, будто цепная собака, и сковала движения. Капли пота скатывались со лба на веки и мешали отчетливо видеть приближающуюся стену леса, которая уже распалась на отдельные стволы. В голове мельтешили горькие мысли: «До чего же глупо, мать твою! Как жил, так и подох! До того глупо, что даже смешно…»
Жена визжала.
Дочка сладко спала.
Инвалид хохотал, еще не осознав степень опасности.
Потом длинные женские ногти впились в его багровую шею, и хохот сменился оглушительным матом. Ф. схватился за рулевое колесо, пытаясь установить его на место. Ничего не получалось. Колымагу трясло, как самолет, угодивший в грозовой фронт.
Тут до инвалида, наконец, дошло, что шутки закончились, и он стал помогать Ф. Но больше, конечно, мешал. Вдвоем они тянули руль в разные стороны. Пьянчужка явно растерялся…