* * *
Сказывалась накопившаяся усталость, и, преодолев ограду кладбища, Люгер внезапно почувствовал себя совершенно разбитым…
День клонился к вечеру; покрасневшее солнце низко висело над горизонтом, и деревья отбрасывали длинные изломанные тени. Тучи, появившиеся на востоке, обещали ветреную и дождливую ночь. Слот понял, что должен поспешить, если не хочет промокнуть до нитки.
Стараясь не попадаться на глаза редким в эту пору посетителям кладбища, Стервятник нашел аллею, в которой впервые увидел Шаркада, и отсюда отправился на поиски усыпальницы Гадамеса.
Как выяснилось, Люгер прекрасно запомнил расположение склепов, надгробий и могил, а петляющая дорога к праху Гадамеса отпечаталась в его памяти в мельчайших подробностях, несмотря на то что он прошел по ней ночью.
Темная куполообразная крыша усыпальницы показалась среди кладбищенского окружения словно серый пузырь, вздувшийся на изрытой могилами земле. Притаившись в глубокой тени, Люгер некоторое время прислушивался и осматривался по сторонам, но не заметил ничего подозрительного. Кладбище было погружено в безмолвие, нарушаемое только пением птиц и первыми тревожными порывами восточного ветра.
Люгер подошел поближе к усыпальнице и остановился в недоумении. Над хорошо знакомой ему низкой дверью, в темном камне была выбита надпись «Цумис» и не было заметно никаких следов недавней реконструкции склепа…
Стервятник долго рассматривал нетронутые стыки камней; сами камни, омытые дождями, выглаженные ветром и временем; буквы, углубленные в их поверхность и затянутые смягчающей грани губкой зеленого мха…
Не оставалось никаких сомнений в том, что именно здесь побывал Люгер двадцать дней тому назад, так же как не оставалось сомнений в том, что этот склеп действительно принадлежит роду Цумисов.
* * *
С бесконечными предосторожностями Стервятник приблизился к обитой металлом двери и потянул ее на себя. На этот раз он не заметил голубого свечения, а дверь легко поддалась и открылась почти без скрипа. Слот вдохнул холодный сырой воздух склепа. Теперь уже ничто не могло бы заставить его войти в усыпальницу, и он лишь заглянул из-за двери в ее сумеречное чрево.
Очертания четырех саркофагов выступали из мрака; один из них был больше остальных – тот самый, на котором Стервятник занимался с Сегейлой любовью. Его гладкая каменная крышка была покрыта многомесячным слоем пыли… Но кроме пыли, на ней лежали высохшие экскременты, внутренности какого-то мелкого животного или птицы и несколько дохлых жаб.
Поморщившись, Люгер стал осматривать стены усыпальницы и не обнаружил никаких признаков культа Гангары. Свободные ниши были пусты, а замурованные, судя по тусклым надписям, хранили прах верных слуг или любимых собак семьи Цумисов. Цепочки чьих-то следов пролегли на пыльном полу, но Слот мог с уверенностью сказать, что это не были следы его сапог с квадратным каблуком или следы маленьких ножек Сегейлы.