Здесь, среди каменных стен сгоревшего дома, все еще пахло его собственным горелым мясом. Кроме того, какой-то незнакомый запах исходил от скелета, покоившегося на ложе из углей… Последующие несколько секунд были наполнены ужасом, до конца понятным только тому, кто продолжает существовать после физической смерти.
Никогда больше у него не будет женщины… Никогда больше он не напьется в жару воды из горного ручья. Никогда не испытает маленькое блаженство отдыха после тяжелого пути и, самое главное, не сможет продолжить свой род… Он наверняка бы заплакал, если бы сожженные слезные железы позволяли сделать это.
После такого страдания ни один человек не может остаться прежним, а Люгер давно уже был не вполне человеком. Взамен сердца, пронзенного стилетом, он получил сердце неземной твари, а древнее существо из Леса Ведьм необратимо изменило его сознание.
Потребовалось совсем немного, чтобы столкнуть его в пропасть безумия, но это было совершенно особенное безумие. Оно имело единственную цель – существовать любым доступным способом; и его пронизывала единственная неутолимая страсть – желание обрести утраченное естество.
Пытаясь избежать кошмара, Люгер начал превращение, но не успел завершить его. Навсегда остаться птицей или зверем? Уж лучше он останется мертвецом… О, теперь он испытал то, что испытывали его враги, умиравшие от меча или отравленных игл. Только врагам приходилось гораздо хуже – обычно у них не оставалось выбора…
В момент трансформации тела он снова оказался в красной пустыне. Древние рыцари обступили его, спасая то, что еще можно было спасти. Ему не оставалось ничего другого, кроме как стать одним из них.
Он ощутил их скорбные поцелуи, словно прикосновения ледяного влажного ветра, – поцелуи призраков, которые теперь были ближе ему, чем Тенес… Проклятый клан все-таки получил его, и бестелесная сущность Стервятника обрела новую, призрачную жизнь.
Вытолкнутый в ночь, распростершую свой черный полог над Валидией, Люгер снова появился в сгоревшем доме. Он был тенью, пронизанной светом луны и звезд. О дьявол, теперь он мог видеть! Но не видел самого себя и подозревал, что его облик в значительной степени зависит от воображения и памяти смотрящего. В мире не осталось почти никого, кто помнил бы, как он выглядел раньше.
Зато Люгер хорошо помнил, как выглядел Шаркад Гадамес – силуэт, не отбрасывавший тени, нечто с тусклыми желтыми глазами без зрачков… Теперь Слот постиг и смысл слов, произнесенных тем, кто впервые заманил его в подземелье Фруат-Гойма: «Здесь обитают подобные мне – не мертвые, но и не живые… Для меня не существует препятствий, но мне неподвластны материя и плоть. Я создан магией Лиги Нерожденных и могу исчезнуть только вместе с нею…»