– Сволочь!!! Шайтаново отродье!!! Дерьмо больной собаки!!! Почему не кричишь, а?! Язык проглотил?! – наперебой горланили нохчи.
Плеть со свистом врезалась в кожу Александра, оставляя на ней глубокие кровоточащие рубцы, но парень продолжал стоически терпеть боль. «Скоро предвари, прежде даже не поработимся врагом хулящим Тя и претящим нам, Христе Боже наш: погуби Крестом Твоим борющие нас, да уразумеют, како может православных вера, молитвами Богородицы, Едине Человеколюбче!»[15] – мысленно молился он Богу.
– Стоп! – внезапно опомнившись, по-чеченски сказал сыну Беслан Магометович. – Пока достаточно. Иначе до смерти забьешь, и мы не получим желаемого результата! Попробуем другую тактику!!!
Руслан нехотя отошел в сторону. Порывшись в ящике с пыточным инвентарем, Умаров-старший достал оттуда здоровенные овечьи ножницы и вразвалочку приблизился к Барятинскому.
– Смотри сюда! – Беслан Магометович многозначительно пощелкал ножницами в воздухе. – Сейчас я тебя либо кастрирую без наркоза, либо... ты сделаешь то, что тебе предложили изначально!
Умаров-младший (после второго за два дня жестокого удара в пах имевший определенные основания считать себя евнухом), заслышав о возможной кастрации «проклятого студентишки», нехорошо оживился: нетерпеливо засучил ногами, загорелся воспаленными глазами, плотоядно зачмокал губами...
– Кастрирую!– с нажимом повторил господин Умаров, кольнув Барятинского в низ живота. Александр слегка вздрогнул, но промолчал, отрешенно глядя куда-то вдаль.
– Да пойми же, дурак! – взорвался чеченец. – Как ты жить будешь дальше без яиц?! Как женщин иметь будешь?! Детей делать э-э-э?!
– Жить? – на окровавленных губах студента мелькнула страдальческая усмешка. – Детей делать?.. А я уже мертвец! И прекрасно знаю об этом. Терять мне нечего. Выходит, дурак-то ты!
– У-У-У-А-А!!! – взревел оскорбленный Беслан Магометович, с размаху саданув юноше кулаком в челюсть. Саша потерял сознание.
– Снимите! – с грехом пополам подавив вспышку гнева, велел братьям Умаров-старший. – Пускай охранники отнесут русского в камеру. Швырните ему туда какую-нибудь одежонку. Еще от холода околеет. Крепкий, трам-тарарам, орешек оказался! Придется нам основательно покумекать, как его сломать!
– А почему ты на самом деле не отрезал щенку яйца? – с горькой обидой в голосе спросил отца Руслан. – Классно ведь было бы, а?
– И-ди-от! – презрительно посмотрел на отпрыска Беслан Магометович. – Этот неверный вовсе не щенок, а настоящий, сильный духом мужчина. Не чета некоторым! После кастрации ему действительно терять будет нечего, а так... так есть шанс чего-нибудь изобрести.