– Их нашли потом? – спросила Майя. – Бандитов?
– Нет.
– Как это – нет?!
– Просто не смогли четко установить личности. Машина в угоне, физиономии Павел толком не разглядел – темно было. Скорее всего они, когда очухались, подались в бега. А Павел начал говорить очень не скоро, ему вообще дико повезло. Конечно, если это можно назвать везением в данной ситуации. Пережить такое – бр-р… Он лежал прикованный к койке и все время что-то печатал на ноутбуке. Когда сил хватало уцелевшей рукой шевелить. Я приходил к нему, мы разговаривали… Нет, это не был растоптанный человек. Павел остался личностью, но что-то в нем, сами понимаете, изменилось кардинально. И он стал по-другому смотреть на некоторые вещи. В общем, Павел лежал, печатал и страшно мучился от боли, потому что потихоньку складывал в матрас таблетки, чтобы потом, когда закончит работу, отравиться. Так получилось, что я оказался чуть ли не последним, кто видел его в живых. Я зашел на минуту, он выглядел очень усталым, но и просветленным каким-то, очистившимся. Как будто сумел оттолкнуть от себя память о несчастье. И я увидел – он готов. Мне сразу показалось, что со дня на день он либо покончит с собой, либо просто тихо умрет. А особенно я в эту версию поверил, когда он передал мне дискету и взял с меня клятву хранить ее, но просмотреть только после его смерти, не раньше. Я, конечно, сказал, что к тому времени, когда он умрет, трехдюймового дисковода будет днем с огнем не сыскать. Но он только улыбнулся. Мы попрощались, я ушел. А он достал припасенные таблетки и съел их.
– Если ты догадывался… – начала Майя.
– А хоть бы и уверен был на сто процентов.
– Почему?!
– Вспомни, с кем разговариваешь, – криво усмехнулся Иван.
– Видишь ли, Майя… – Гусев отхлебнул кофе и потер ладонью глаза. У него был усталый вид, он будто состарился, рассказывая эту историю. – В принципе у человека нет права кончать с собой. И Бог не велел, да и вообще это выход слабака или безумца. Но случаются частные случаи. Извини за тавтологию, или как это там… Случаются. С Пашей Птицыным был как раз такой. Особенно мне это стало ясно, когда я просмотрел дискету. Видишь ли, Паша был не особенно талантлив, да и в простом житейском понимании не очень умен. Но зато оказался хорошо информирован. Ему были видны некоторые процессы в верхушке общества, которые должны были прийти к своему завершению в ближайшие месяцы. Не хватало только концепции, хорошо сформулированной идеи, чтобы эти процессы обрели, так сказать, идеологическую базу. Чтобы было за пазухой громкое слово, которое можно бросить в народ.