«Сопляк», оправдывая характеристику, вовсю шмыгал носом.
– Сейчас узнаем, что с ним делать, – сказал Гусев женщине.
Валюшок сосредоточенно давил кнопки.
– Чист, – доложил он наконец. – Семнадцать лет придурку… Оформлять?
– Погоди. – Гусев обернулся к женщине: – Так все у вас в сумке на месте?
– По-моему, все. Ой, мальчики, пожалейте его, а?..
– Вы отказываетесь предъявлять обвинение?
– Да ну его…
– Как хотите. Между прочим, кошелек проверьте. – Гусев произносил слова очень мягко, ласково, даже чересчур, и интонации его показались Валюшку немного фальшивыми.
– Точно, все на месте. Ой, спасибо вам…
Гусев заглянул в кошелек.
– Я вижу, тут куча мелочи, – проворковал он. – Вы не одолжите мне немного?
Женщина подняла на него удивленные глаза. Молчание длилось буквально секунду, потом изумление сменил интерес. Как любой потерпевший, которого брало под защиту АСБ, эта женщина сейчас чувствовала себя в полной безопасности. И даже более того. На короткое время она стала частью большой и непреодолимой силы. Одно ее слово – каюк мальчишке.
– Да хоть все берите! – заявила она твердо.
– Мне чуть-чуть. – Гусев запустил руку в кошелек.
Задержанный издал то ли стон, то ли всхлип.
– А теперь до свидания, – сказал Гусев женщине.
– Спасибо. Большое вам спасибо! Вы только не очень его, ладно? Ну, поучите, чтобы запомнил, но не до смерти.
– До свидания, – повторил Гусев.
Задержанный в тихом ужасе лежал на спине и затравленно смотрел на Гусева, который неспешно к нему приблизился.
– Вставай, сынок, – сказал Гусев, глядя на дисплей ноутбука, где отразилась вся короткая биография вора. – Н-да, негусто. И сделать в жизни ничего толком не успел, а вот угробить ее – всегда готов. Ты же одет вроде бы прилично. Зачем тебе воровать?
Парень, спотыкаясь, встал на ноги и опять тихо всхлипнул.
– Я в армию… – пробормотал он. – Призыва жду…
– И тебе в военкомате сказали – грабь, воруй, насилуй, армия все спишет? А?!
– Не-е-ет…
– Знаешь, что сейчас будет? – спросил его Гусев. – По идее мы и без заявления потерпевшей можем тебя оформить. Хватит того, что сами видели. И ты исчезнешь навсегда. Ты ведь серьезное преступление совершил, мальчик.
– Я… Я… Не хотел…
– Чего ты не хотел? Напасть на человека и отнять принадлежащую ему вещь? Интересное кино. А ты знаешь, мальчик, почему за такое положена выбраковка? Потому что ты сознательно вывел себя за грань закона. Обозначил себя как нечеловека. Люди не нападают на людей и не отнимают их собственность. Получается, ты у нас нелюдь. Враг рода человеческого. Враг народа. Разве не так? Я что, не прав?