Клим не поспевал за ходом мысли гостя, но Иван Михалыч уже усадил его за стол и сунул ручку, отчаянно и часто подмаргивая. Коротышка придвинул Климу лист бумаги и, накрыв его большую часть растопыренной ладонью, ткнул коротким толстым пальцем в нижнюю строку.
– Вот здесь распишись, и я сразу, сразу даю пять тысяч рублей! Давай, давай, быстрее!
– Подписывай, не робей, – с другой стороны наседал Иван Михалыч.
Клим прицелился аккурат под толстый палец гостя и расписался.
– Умница, умница, – похвалил гость, немедленно смахивая договор со стола.
– А почитать его можно? – спросил Клим.
– Да что там читать! – отмахнулся коротышка. – Обыкновенный договор о том, что ты разрешаешь мне издать твой роман отдельной книгой за пять тысяч рублей. Ты ведь разрешаешь, правда? Ты же не дурак? Нет, не дурак, у тебя умное лицо. Вот, бери деньги и радуйся. Здесь четыре с половиной, пятьсот я тебе потом дам, у меня с собой почему-то не оказалось…
Клим взял деньги, повертел их в руке, будто не верил, что они настоящие.
– Прячь, прячь быстрее, пока я не отобрал! – захихикал коротышка.
Он и Иван Михалыч звонко ударили по рукам. Коротышка сгреб со стола рукопись Клима и сунул ее в целлулоидную папку.
– Эх, – вздохнул он. – Кота в мешке беру! Не читая беру! А отдаю конкретные деньги!
– А здесь всего три тысячи, – сказал Клим, пересчитав купюры.
– Правда? – вскинул брови коротышка. – Не может быть. Ты, наверное, ошибся.
– Нет, не ошибся, пересчитайте сами.
– Да ладно тебе! – махнул рукой Иван Михалыч. – Из-за какой-то мелочи…
– Да отдам я тебе твои две тысячи! – убедительно заговорил коротышка и часто заморгал своими честными глазами, обрамленными пушистыми ресницами. – Ты что, мне не веришь? Чуть попозже отдам!
Иван Михалыч покачал головой.
– Неблагодарная молодежь пошла! – сказал он. – Если бы я в твои годы смог издать книгу, то был бы самым счастливым человеком на свете. Для меня газетная публикация была пределом мечтаний. Радуйся, молодой человек, что вообще нашелся издатель для твоего г… – Редактор осекся, с его языка едва не сорвалось какое-то нехорошее слово, но он быстро поправился: – Для твоего гениального произведения.
Клим встал со стула и стал запихивать пачку денег в задний карман джинсов. Но там уже почти не осталось свободного места. Джинсы натянулись на ягодицах, как паруса при сильном ветре.
В коридоре его ждала Таня.
– Здравствуйте, Клим! – воскликнула она, и в ее глазах заблестела неподдельная радость. – Как у вас дела? Как самочувствие?
Она опять обращалась к нему на «вы», но Клим почему-то не стал ее поправлять.