Я вскочил на ноги еще до выстрела, но произошло какое-то совпадение, какая-то зеркальная синхронизация. Я уже летел навстречу револьверному стволу, как прогремел выстрел, и голова Виктора почему-то брызнула переспелой ягодой; он начал быстро поднимать вверх руки, а вместе с ними и револьвер, запрокидывать назад голову и валиться на спину, а затем снова прогремел выстрел, и я увидел пламя очень близко от себя, оно даже опалило мне ресницы, но не было ни боли в лице, ни черноты в сознании, и я продолжал падать на доктора, который ударился затылком о бетонный пол раньше, чем выпустил из рук пистолет.
– You alive, tourist? – услышал я над собой незнакомый мужской голос и, стоя на коленях перед бесчувственным телом Виктора, поднял лицо. Передо мной стоял маленький живой танк – плечистый негр в размалеванной под саламандру форме, в высоких шнурованных ботинках, в каске, бронежилете; словно елка, он был обвешан гранатами, магазинами, сигнальными патронами и дымовушками. Покачивая стволом автомата над страшным лицом мертвеца с пробитым черепом, он улыбнулся мне и добавил: – Thank madam Emine! It she has warned about any wolves in hotel.[23]
– Спасибо, – растерянно пробормотал я по-английски, поднимаясь на ноги и отряхивая брюки. – Как всегда, очень вовремя…
Я обернулся и посмотрел на белые от известковой пыли лица моих девчонок. Они сидели на грязном полу, прислонившись к стене, и смотрели на меня теми светлыми глазами, какие бывают только у фанатично верующих в бога молодых женщин.
* * *
Это еще не все. И вообще это только начало, так как всю свою оставшуюся жизнь я вынужден был поделить на две части: до Фамагусты и после нее. До – была одна жизнь, а после – началась совсем другая.
Солдаты вывезли нас из «зеленой» зоны. Тяжелым свертком, который я, как младенца, прижимал к груди, они интересовались намного меньше, чем девушками. Солджер, спасший нас, оказался родом из Небраски, и на правах земляка он очень жизнерадостно тискал Лору, прижимая ее к своей танковой груди. Впрочем, все его усилия заманить Лору на ночь в казарму оказались напрасными. Девушка не сводила глаз с освещенной фарами дороги, покусывала губы и от нетерпения стучала кулаками по спинке водительского сиденья.
Нас выкинули на берегу моря в нескольких милях от гостиницы. Я вел свой гарем по пустынному пляжу, и теплый прибой омывал наши босые ноги. Девчонки молчали. Они отстали и за моей спиной пинали ногами волны, посылая в меня брызги. Я тоже молчал. Мое плечо деформировалось под тяжестью пуда золота, как душа под тяжестью всего пережитого.