Славка притих, рассматривая другие фотографии.
– Ничего не понимаю, – бормотал он. – Маскарад какой-то…
Гера покорился разыгравшемуся любопытству, съехал на обочину и остановил машину. На двух десятках фотографий, которые они перебирали в руках, словно карточную колоду, Мира была снята с одного и того же ракурса, в одной и той же студии, только в разных костюмах: в бальном платье, в пятнистом «камуфляже», в кружевной мантилье, в рубахе из шелкового газа с вышитыми рукавами, в тельняшке, в мундире маршала, в черном платье и плаще дамы-патронессы… От этого маскарада рябило в глазах.
– Красиво жить не запретишь, – произнес Гера, внимательно рассматривая Миру в темном колоколовидном кринолине, жестких круглых брыжах, что делало ее похожей на аристократку времен Марии Медичи. – Это или какой-то фотосалон, или музей костюмов… По-моему, ей больше всего идет маршальский мундир. Очень симпатичный и мужественный маршал получается, правда?
– А мне больше нравится в этой ночнушке.
– Это не ночнушка. Это халат медсестры.
Комната или студия, в которой Мира фотографировалась, запечатлелась на снимках лишь частично. Фон был смазан, сзади отчетливо просматривалась только приоткрытая дверь, край большого зеркала в тонкой раме да крупный цилиндрический предмет на штативе. В зеркале отражалась широкая спина фотографа. Он стоял ссутулившись, целясь в объектив фотоаппарата, и его правая рука дугой изгибалась над головой. Очень похоже на медведя, намеревающегося раскурочить улей. Гере показалось, что он где-то недавно видел этого человека.
– Спрячь, – сказал он, возвращая Славке фотографии. – И сложи все так, как было. А то она заметит, что мы тут копались.
– Однако! – качая головой, удивлялся Славка. – Стоило эту серенькую мышку отмыть, сделать прическу и одеть в платье, и она уже выглядит как патрицианка.
Гера покосился на друга и хмыкнул. «Серенькая мышка»! А почему глаза горят с вожделением?
– Хватит, прячь! – Гера чувствовал себя некомфортно. Ему казалось, что Мира наблюдает за ними из-за какого-нибудь забора.
– Тебя погубит твоя собственная совесть, убогий!
– Я уже это слышал… Ну-ка, дай сюда!
Он выхватил из руки Славки снимок с изображением сестры милосердия в роли Миры. Фотограф в зеркале присел на одно колено и слегка откинул плечи назад. Профиль лица просматривался здесь особенно отчетливо.
– Да это же Вовочка! – воскликнул Гера. – Точно Вовочка! Как он сюда попал?
– Кто такой Вовочка?
– Вчера на набережной уговаривал меня затащить его на Истукан… Значит, он работает фотографом в каком-то местном ателье. Никогда бы не подумал! Совсем он не похож на местного и тем более на фотографа.