– Нет, не мог бы, – ответил Влад. – Мне он и самому еще пригодится… Все! Сваливаем отсюда!
Он быстро отстегнул клапан на рюкзаке, развязал тесемки, стягивающие горловину, вытряхнул из него несколько банок консервов и пачек галет и затолкал в рюкзак сундучок. Затянув тесемки, он закинул лямки на плечи и первым пошел вниз.
Когда мы спустились к реке, стемнело уже настолько, что мы едва смогли различить темные контуры байдарок, лежащих посреди песчаного островка. Мы с Владом столкнули их в воду. Слабое течение сразу же подхватило байдарки и понесло в сторону озера. Они беззвучно удалялись от нас в темноту, постепенно сливаясь с ней.
Влад командовал жестами. У всех пропала охота говорить. Мы разобрали вещи и едва ступили в воду, чтобы выйти на противоположный берег, как вновь услышали этот леденящий кровь звериный рев. На этот раз он прозвучал намного отчетливее и сильнее. Лада невольно прижалась ко мне. Я зачем-то провел ладонью по своим карманам, словно еще надеялся отыскать «регент». Анна подобрала с песка палку, а батюшка достал из-за пазухи нательный крестик и зажал его в кулаке.
Мы вышли на берег и вновь замерли, прислушиваясь. Внезапно совсем рядом с нами раздалось жуткое рычание. Стая ворон, шумно хлопая крыльями, взметнулась в ночное небо, оглашая ущелье истерическим карканьем. Нам на головы посыпалась известковая крошка. Рев повторился, не оставляя нам никаких сомнений в намерениях медведя. Это был воинственный рев хищника, идущего убивать.
Влад, как по команде «старт», кинулся к скале и весьма ловко стал подниматься наверх. Я подтолкнул Анну с Ладой, подсадил их, отправляя вслед за Владом. Батюшка обошелся без моей помощи и достаточно ловко добрался до первого карниза.
Мы поднимались на ощупь, но скала была вполне преодолимой, тем более что многочисленные деревья прекрасно справлялись с ролью перил. Мы сваливали на головы медведям, если эти ночные убийцы надумали преследовать нас, камни и сухие ветки. Грохот стоял неимоверный. Влад, почувствовав себя в безопасности, вспомнил о девушках и, взяв их за руки, быстро затащил на верхний балкон, нависающий над ущельем, как гриб на стволе дерева.
Взобравшись на балкон, мы скинули вещи и упали на мягкую подстилку, свесив головы над краем. Из-за туч изредка выглядывала луна, и тогда мы видели белую ленту реки, разрезанную многочисленными отмелями, изогнутую языками оползней и камнепадов.
Я отчетливо слышал голоса. Звонкий женский голос, дробясь эхом и превращаясь в нестройный хор, обрываясь, притихая и усиливаясь вновь, тянул песню. Мужской голос вплетался отрывистыми и сердитыми фразами, короткими окриками. Голоса приближались, и вскоре я различил две фигуры, движущиеся по кромке берега. Это были Марина и Курахов.