– Постой! – миролюбиво сказал я. – Отдай мне ружье, и мне больше от тебя ничего не надо!
Что случилось с ее лицом! Глаза безумные, взгляд направлен сквозь меня, на щеках нездоровый румянец.
– Я ничего не понимаю, – признался я. – Что с тобой? Где ружье?
– Уйди, – произнесла она.
– Да уйду, уйду я! – крикнул я. – Ты мне только ружье верни! Это дорогая вещица, понимаешь? Я ей зарабатываю себе на жизнь!
Она оттолкнула меня и упрямо зашагала дальше.
«Какого черта я с тобой связался!» – мысленно воскликнул я, глядя девушке в спину.
Я снова сел в машину и проделал трюк с обгоном и разворотом.
– Послушай меня! – взмолился я. – Пожалуйста, признайся, ты утопила его? Нечаянно выронила, да?
Она стояла напротив меня и тяжело дышала. Мелко завитые, собранные в крупные пряди волосы водопадом закрывали ее лицо и щеки. Светлая майка с большой красной розой на груди оттеняла плотный ровный загар.
– Нет, не выронила!! – вдруг крикнула она. – Пошел вон!
Говорила же мне интуиция: не отдавай ружье в чужие руки, береги, как жену!
Не дожидаясь, когда подруга снова покажет мне свою спину, я схватил ее за руку и подтолкнул к капоту машины.
– Давай по-хорошему, – предложил я, – не то… не то тебе мало не покажется…
Чего я не умею и никогда не умел, так это угрожать. Что бы я ни делал – я всегда остаюсь безвредным, как уж. Мне кажется, вставь мне зубы вампира, выкраси губы кровью, дай в каждую руку по ножу – даже дети смеяться будут.
– Да отцепишься ты от меня или нет?! – крикнула девушка мне прямо в лицо.
Если бы я не перехватил ее руку, полыхать бы моей щеке, как пионерскому костру.
– Отдай ружье, и я отцеплюсь! – пообещал я.
– Нет у меня никакого ружья!
– Утопила? Выронила? Я же предупреждал!..
Наверное, мое лицо в этот момент очень точно отражало всю глубину моего горя и его безутешность. Справедливо полагая, что я морально убит, девушка оттолкнула меня и буркнула:
– Ничего я не утопила… Я его бросила… там…
Что я слышу? У меня появилась надежда вернуть назад свою любимицу, мое гладкоствольное, калибра семь сантиметров, пневматическое чудо, которое помогало мне зарабатывать головную боль.
– Где бросила? – Я снова схватил ее за руку. – Иди показывай!
– Не пойду! – наотрез оказалась она.
– Почему?
– Потому что не хочу!
Она снова замахнулась, но не ударила.
– Ты хоть помнишь, где его бросила?
– Да! Недалеко от берега!
– От какого берега?
– Не от турецкого же, олух!
– Что ж ты меня пугаешь? – пробормотал я, а в душе уже расцветали розы. – Сразу бы сказала, что оставила в воде! Я бы за тобой не гнался, как больной.
Она смотрела в сторону моря, покусывала губы, и ее глаза снова наполнялись ужасом.