– Потерпи, хлопец, потерпи! До больницы недалеко…
Сельская больница располагалась в дубовой роще и представляла собой полдюжины избушек, отштукатуренных и побеленных известью. В невысоком заборе из крашеного штакетника виднелись створки ворот, всегда распахнутые настежь. Дед, продолжая беспощадно стегать перепуганную кобылку, въехал под кроны дубов. Спрыгнув на ходу, он засеменил к медичкам, которые сидели на крыльце и лузгали семечки.
– Авария! – задыхаясь, произнес дед, подбежав к девушкам. – На большаке… Машина вверх колесами… Раненого привез…
– Теть Валь! – неожиданно звонко крикнула одна из девушек. – Больного привезли!
Дед глянул на дверь, полагая, что врачиха появится именно оттуда, но тут из-за дома, с тяпкой в руке, с черными от земли руками, вышла немолодая женщина. Бросив тяпку под ноги, она подошла к рукомойнику, ополоснула руки, вытерла их о вафельное полотенце и наконец посмотрела на деда.
– Что случилось, дедуля? Где твой раненый?
– Там! – ответил дед и махнул рукой на кобылу.
– Девчата! Носилки! – скомандовала врачиха и быстром шагом направилась к телеге.
Едва она приблизилась к человеку, лежащему на телеге, на лицо ее легла тень сомнения. Прежде чем пощупать у несчастного пульс, она еще раз мельком взглянула на деда.
– А давно случилась авария? – спросила она, опустив безжизненную руку покойника, и приподняла ему веко. – Когда ты его подобрал?
– Да недавно! – ответил дед, с трудом скрывая тайное желание получить от всего медицинского персонала выражение благодарности за спасение человека. – Он еще дышал. И стонал, кажется…
Врачиха сунула руки в карманы фартука, отошла от телеги и как-то странно взглянула на старика.
– Он умер, дедуля. И, по-моему, уже давно.
– Как? – не расслышал дед. – Уже умер?!
Он крякнул, покачал головой и стянул кепку.
– Не довез, стало быть…
– Сядь на скамеечку, отдохни, – предложила врачиха. – А я позвоню в ГАИ…
Вечерняя прохлада опустилась на двор. Весело чирикали воробьи, порхая среди веток яблонь. В тишине было слышно, как с глухим стуком падает на землю перезревший белый налив. Даша скручивала тонкий блин трубочкой, макала его в варенье и думала, как бы ненавязчиво спросить про телятницу с крутым характером.
– Говорят, – с деланым безразличием произнесла Даша, – у вас тут живет женщина, к которой мужик на грузовике повадился ездить…
– Да кто в Упрягино приедет? Навряд… Який-либо тупица, что ему больше деться негде?
– А ферма отсюда далеко?
– Хверма? Не, недалёко. А на что тебе хверма?
Даша не ответила, отставила тарелку и вытерла платком выпачканные в масле губы.