Соседка уточнила:
- А правда упакована?
- Брехня! - отрезал Шурф и обдал холодом глуповатую соседку с яркими синими глазами.
Оркестр закончил отработку Мишкиных воздаяний, певец-руководитель оглядел зал и взмахом руки, тпрукая по-детски пухлыми губами, продудел отбой и сборы. Мишка Шурф выскользнул в холл, набрал номер Фердуевой, и по тому, как он молчал, без тени ухмылки кивал, сосредоточенно постукивая по диску костяшкой указательного, можно было решить, что загулявший допризывник докладывается грозному отцу.
Дурасников заглянул в кабинет Филиппа Лукича, толстопузого карлика с непомерно большой головой, янтарными глазенками под клочковатыми бровями и широким носом-башмаком; вообще Филипп Лукич напоминал более всего разом побелевшего негра, и волосы его рыжие курчавились над проплешинами мелким бесом. Дурасников зашел покалякать про меры воздействия на Апраксина, вернее обсудить, какие есть в арсенале, а также обговорить: может рано еще стращать? Филипп знал толк в сроках, имел опыт укрощения строптивых и шумных, и карательный нюх.
Филипп сыпал необязательными откровениями, и Дурасников, не слушая, поддакивал. Филипп иногда мог потрясти осведомленностью в делах собеседника, и тогда зампред подогревал себя в уверенности: "Гнать взашей Кольку Шоколадова! Стучит, гаденыш!" Но Филипп, будто читая мысли Дурасникова, давал задний ход, приоткрывал секреты утечки компромата, и зампред убеждался: зря взъярился на Шоколадова, водитель не виновен.
- Ты насчет вчерашнего звонка? - Филипп молитвенно сложил руки на животе и крутил большими пальцами, напоминающими краснофиолетовые сардельки.
Дурасников кивнул, говорить не хотел, лишнее: черт его знает, что у него в кабинете за чудеса упрятаны? Филиппа боялись, знали его умение наносить удары редкие, но смертельные. Филипп, в отличие от Дурасникова, озабоченного важностью многотрудных дел, играл роль весельчака.
Он свел сардельки больших пальцев вместе и уткнул оба пальца в необъятный нос. Кормился Филипп в дурасниковских продмагах, но умудрялся держать дистанцию и давал понять Дурасникову, что это он, Филипп, делает зампреду одолжение, отовариваясь у его дворовых и присных, но, если захочет, найдет себе другого благодетеля вмиг, а вот Дурасникову Филиппа никто не заменит. Филипп источал запах власти, безумия, жестокости, притом что ничего такого явно за ним не водилось.
- Разные имеются меры... - янтарные глазки сыпанули искрами восторга, будто хозяин мысленно перебирал меры и охвачен приятным возбуждением от их обилия и действенности. - Попасут объект мои ребята, в вытрезвитель пригласят...