Замелькали швабры, зачмокали тряпки, окунаемые в ведра. Помреж вернулся в приемную, принялся собираться; секретарь директора заявлялась без опозданий, после ее появления Помреж считался свободным.
Так и вышло, седоголовая пичуга с пучком на затылке, сухая и неулыбчивая, вошла стремительно, поздоровалась и ринулась ворошить горы бумаг в шкафу за спиной. Васька набросил наплечный ремень, секретарь окликнула:
- Василий Илларионович, тут вот ваши, наверное...
Помреж сглотнул. Секретарь на морщинистой ладошке протягивала десятку, видно слетела со стола во время ночных метаний.
- Моя?.. - В помреже сцепились в схватке жадность и осторожность, но почему бы ему не выронить десятку, что он нищий? Сейчас и сотня не деньги. - Так и есть моя! - Помреж театрально обследовал бумажник, причмокивая от усердия и все более убеждаясь, что утерянный червонец - кровный. Бумажка скрылась в зеве тусклой кожи, через секунду Помрежа и след простыл: весь день принадлежал ему, многое надо успеть к следующему дежурству, главное обзвонить девиц, потому как сегодня ночью спрос и предложение гуляли в едином порыве, а через ночь под крыло Ваське заявятся четверо залетных с Кавказа, и негоже им скучать в крахмальных простынях без женского тепла.
Васька отшагал метров сто до многоподъездного дома и там сел в машину, ночующую на собственном, очерченном белой масляной линией пятаке, откупленном Помрежем у начальника домовой конторы.
Почуваеву тоже не спалось. Ковырялся на грядках с рассвета, окучивал, подкапывал, засыпал, тащил за собой шланг, поглядывал, примеряясь, на яблони - старые подпорки подгнили, новые приворачивать толстой проволокой - лень, а пуще прочего волновала баня: все б отменно, да напрягал пол в предбаннике, уж и отциклевал, уж и стол с чайными чашками и самоваром сиял в струганной белизне, а вот пол к субботе, когда нагрянет дружок стародавний, Пачкун Пашенька, вкупе с важным должностным лицом их района, не высохнет... или успеет? Почуваев отшвырнул лопатку, сбросил шланг, исходивший ледяной водой, потопал в баню. Даже для девок простыни заготовил особенные с монограммами и веселыми петушками по углам, и льняные полотенца для лица прожарились на солнце в крепких прищепках, и закусь имелась, да и Пашенька пустым не прикатит - все путем, а вот лак вроде бы жидковат, плохо сохнет, потребуется не раз покрывать, а может, три, а то и четыре захода, и каждый раз просушивай.
О бане Почуваев мечтал всю жизнь: в дальних офицерских странствиях, в пыльных городах, на маршах, на громоподобных учениях, в мазаных зеленой краской парткабинетах, на ковре перед распекающим начальством, везде и всегда... и вот банька воспарила на его участке, а уж денег поклевала прорву, если б не служба у Фердуевой, не поднять, а тут еще и сама дачка сыпаться начала на глазах; теперь по фундаментальности, по объему освоенных капитальных вложений баня превзошла дачный домик и продолжала пожирать и пожирать то облицовку для бассейна, пусть и скромного, то обстановку, то наличники резные, то коньки рубленные редкостно рукастым столяром.