Запах свежего мяса дон Агильяра возбуждал, как, наверное, чистильщика запах гуталина, а продавца цветов аромат роз, для дона Агильяра запах свежего мяса - предвестие заработка, условные рефлексы, выработанные годами работ в разрубочных, срабатывали, подсказывая безошибочно: грядет навар.
- Новозеландская? - уточнил Мишка, хотя лучше других знал, какая.
- Иес, - поддержал Пачкун, - далекая страна, небольшая, а весь мир бараниной затаривает. Работают люди! Не лодырничают... - Пачкун входил в роль руководителя-воспитателя. - Прикинем... по морю везти, через весь свет, золотая должна образоваться баранина, ан нет, доступна даже нашим старшим инженерам.
- Если попадет наверх в торговый зал, - Володька Ремиз не то, чтоб совестил, а любил отмежеваться от откровенной алчности, процветающей в стенах двадцатки.
- Миш! - Пачкун затрясся от смеха. - Вовка-то у нас филозов, а ну я его поставлю на котлеты по двенадцать копеек, да на зеленую колбаску по два девяносто.
Ремиз шваркнул топором, не соразмерив силы удара, кусок мяса просвистел перед носом начмага.
- Убьешь так! - Пачкун оглядел туши, как преданный делу учитель любимых учеников, и удалился.
- Чего свирипеешь? - Мишка ухватил острющий клинок и ловко перерезал желтоватое сухожилие.
Ремиз отложил топор, сдвинул тушу, примостился на черном от впитавшейся крови и грязи столе:
- Обрыдло мытариться в резервации.
- Ты о чем? - Мишка сразу смекнул о чем, оглядел толстые стены и своды подвала: никто не услышит?
- Обо всем... - Ремиз упер локоть в баранью ляжку. Кругом серо, не промыто, воняет, купить нечего, рожи злые... водяры нахлещутся и спать, а по утрянке на работу никому не нужную, шмыг-шмыг по пыльным улицам, нырнут, как мы, в подвалы да цеха тысячелетней давности и клепают там никому не нужное за мутными стеклами, день оттягали и к горлышку припали... и все сначала, из года в год, а газеты бухтят радостное или распекают, охая, а толку...
Мишка Шурф поднес палец к губам, притворно вытаращил глаза, будто опасался чужого уха:
- Нам-то что, Вов? Свое имеем, живем весело, все тряпки наши, все девки наши, назови кабак, что не примет нас с распростертыми объятьями, все юга до самых до окраин, от Анапы до Батуми, за счастье почтут приютить москалей при деньге. Чего кручиниться? Пачкун прикрывает, риска, почитай, нет, менты и ревизоры накормлены, если строптивцы среди них взовьются, районные власти пожар притушат. Цвети и пахни! Вов, ты че?
Ремиз схватился за грудь, будто от духоты, согнулся пополам и выскочил вон.
Мишка осмотрел коробки с отбивными, заготовленными для кооператоров, через час заявится разъездной от Чорка на фургоне, заберет ящики и коробку с соевым соусом.