– Крепко сидит, гад, – произнес он после первой попытки. – Даже не шелохнулся. А он случайно на замок не закрыт? Вот же замочная скважина!
– Я никогда не видел, чтобы его запирали на ключ.
Тенгиз крякнул и снова попытался открыть люк. Тщетно!
– А ну, попробуй ты!
Он уступил мне место на последней ступени лестницы. Я старался на совесть, но люк, в самом деле, не приподнялся даже на миллиметр.
– Дай-ка фонарик! – попросил я.
Крышка люка была подогнана к краям проема достаточно плотно, никакого зазора, и все же мне удалось заметить в миллиметровой щели язычок замка.
– Что ты там увидел?
– Нет, ничего, – ответил я, спрыгивая на пол. – Ничего удивительного. Если крыша покрыта, скажем, двухметровым слоем снега, то это, как минимум, полтонны веса.
– Ты что хочешь сказать? – Тенгиз выпучил свои темные глаза, в которых отражались фонарики. – Мы тут будем сидеть до лета?
– Ну почему до лета? До тех пор, пока мои ребята нас не откопают.
– Ты что, очумел? Да за это время Гельмут до Южной Америки доберется и в сельве спрячется, а юная хулиганка разнесет по всему Баксанскому ущелью, что два милиционера прикинулись террористами и отхватили мешок с миллионом баксов. Нас откопают только для того, чтобы сразу же замочить.
– Тогда хватай лопату и выгребай из окна снег, – нервно ответил я. – Можешь кидать его в коридор, можешь жрать или перетапливать на воду.
– Не хами, – негромко предупредил Тенгиз. – Работать лопатой будешь ты. И по той простой причине, что ты начальник контрольно-спасательной службы, а не я!
– Так в данный момент я, вроде, нештатный работник славных органов…
Тенгиз несильно толкнул меня в спину.
– Дошутишься, – пригрозил он. – Между прочим, я еще не разобрался как следует, почему Немовля, приняв альфа-сульфамистезал, кинулся разыскивать какого-то мужчину, а не Илону. Не знаешь, случайно, почему?
Я пожал плечами и отрицательно покачал головой, хотя внутри у меня все похолодело.
– Ну, ладно, после выясним, – многозначительно произнес Тенгиз и пошел в глубь коридора, освещая номерные таблички на дверях. Поравнявшись с тридцать восьмой комнатой, дверной замок которой был вырван вместе с большим куском дерева, Тенгиз толкнул дверь ногой и направил луч внутрь.
На ближайшей к окну кровати лежал человек, перевязанный репшнуром от переносицы до лодыжек столь частыми витками, что я с большим трудом узнал в нем Богдана Немовлю. Бодя лежал с открытыми глазами, бешено вращая зрачками. Увидев свет, он дернулся всем телом, и пружины под ним скрипнули.
– Опасный зверь, – сказал Тенгиз, остановившись в нескольких шагах от Немовли.