– Конешно! Конешно!
– Эй, бля, дед!! – хрипел Глушков. – Раскрошу череп твоей внучке, если что напутаешь!! Запомни: здесь, под скалой, двое раненых!
– Да, да, – кивал головой Гельмут. – Я буду говорить правильно. Я буду говорить: там есть два раненый…
Вертолет, опустив хвост, гасил скорость. Под его лопастями белыми клубами вихрился снег. Едва не задев колесами верхушки скалы, под которой прятался Глушков, «Ми-восьмой» завис над площадкой, исполосованной цепочками наших следов. Глушков силился перекричать грохот лопастей, казалось, что у него началась агония и он беззвучно раскрывает рот. Я отвернулся от него и сел в снег. Вертолет коснулся колесами поверхности снега. Лопнула фирновая доска, во все стороны побежали трещины. Из маленькой боковой форточки вертолета показала рука. Пилот то ли подзывал к себе, то ли отгонял. Гельмут все еще продолжал скованно махать руками и медленно шел под винт, как под гильотину.
Рука в форточке исчезла, открылась боковая дверка, и на снег спрыгнул один из пилотов. Не обращая внимания на Гельмута, он, согнувшись вдвое, принялся топтаться у колес. Вертолет был почти невесом, его подъемная сила уравновешивала вес, и колеса больше не погружались в снег. Пилот стал махать нам руками, словно играл на невидимом пианино. Зомбированный страхом Гельмут на деревянных ногах шел к нему и тоже махал руками. Лопасти прозрачным зонтиком вращались над его головой.
Я обернулся и посмотрел под скалу. Ни Мэд, ни Глушкова не было видно – наверное, они оба легли плашмя на снег. Гельмут наконец-то опустил руки. Пилот, поднимая воротник летной куртки, приблизился к нему. Ветер ураганной силы раскручивал вокруг них снежный смерч, и две фигуры казались призрачными. Мне показалось, что Гельмут кинулся обнимать пилота; он облапил его своими длинными руками, прижался ртом к виску, повернулся и показал рукой на скалу. Пилот кивнул и пошел к скале мимо рюкзака с долларами и бурого пятна, оставленных Глушковым.
Вот еще один заложник, подумал я, как о чем-то свершившемся, без всякой попытки остановить пилота, предупредить его об опасности.
Я услышал два коротких, следующих один за другим, выстрела и не вздрогнул, и не удивился. Гельмут стал психовать; его нервная система уже не выносила грохота лопастей над головой, обжигающие снежные опилки. Звук выстрелов сорвал его с места. Вытаращив глаза, он поплелся в мою сторону, методично, по-рыбьи раскрывая рот. Я догадался, что он произносит мое имя.
– Иди впереди меня! – услышал я за своей спиной сорванный криком сиплый голос Глушкова. Он вместе с Мэд поравнялся со мной.