– А на кой хрен мне их экономить?! – крикнул я. – Для чего мне их беречь?! – Я врезал ногой по двери. – Чтобы утром подохнуть полным сил и здоровья?.. Что ты на меня так испуганно смотришь, будто я богохульствую? У тебя есть надежда?
– Не знаю… Но, может быть… может быть, это все же розыгрыш? Жестокий, скверный, но розыгрыш? Акулов до сих пор верит, у него даже капельки сомнения не возникло. Вдруг он знает больше, чем мы, и потому так уверен…
– Розыгрыш? – Я кинулся к Ирэн и схватил ее за плечи. – Взорванный самолет – это розыгрыш? А трупы – это просто шутка? А стрельба боевыми патронами – безобидная страшилка, да? Здорово! Гениально! Игра закончилась после того, как упал самолет, а мы до сих пор лелеем надежду, верим, ждем, что рухнут стены темницы, оживут трупы, и толпа болельщиков встретит нас бурными аплодисментами. Мы сами себя обманываем, потому что не хотим признать страшную правду, мы даже готовы умереть с верой в то, что все это – шутка, понарошку, что мы обязательно воскреснем, и для нас наступит другая, счастливая и яркая жизнь… Ты хоть знаешь о том, что самолет разбился?
– Да. Акулов успел мне сказать.
– А он сказал тебе, что выжило только четверо? Всего четыре человечка, да и то трое из них уже на том свете! Сказал? Нет? Очень жаль, что вы с Морфичевым не видели обломков, тогда не посетили бы твою светлую головушку столь глупые мысли. Ах, какая хорошая Игра, правда? Какая захватывающая! Да как ты можешь думать о розыгрыше? Как ты вообще смеешь говорить об этом вслух? Это даже не надежда, не вера в чудо. Это чистейшей воды идиотизм, деградация мозга, неизлечимая тупость…
Она не выдержала и ударила меня по щеке. Звонко! Пустяки. Что такое женская пощечина в сравнении с ударом по лицу кованым сапогом? Нежнее бывает разве что прикосновение ладошки ребенка. Все познается в сравнении. И прав был Крот: Игра способна сделать нас немного счастливее. Я уже почти счастлив.
– Ты… ты… – пробормотала Ирэн и заплакала.
Тут я пришел в себя окончательно. Мозги просветлели. Пелена забвения спала. Я посмотрел по сторонам. Вскинул голову и взглянул наверх. Потом на решетку… Ничего нет. Только стены и несколько часов жизни. И Ирэн… Моя любимая, моя единственная Ирэн. Самое близкое, самое родное мне существо! Я крепко обнял ее и стал покрывать ее лицо поцелуями.
– Прости меня, пожалуйста, прости…
– И ты меня прости…
– Сколько непростительной глупости я совершил, Ирэн! Ты должна меня презирать.
– Нет, нет! За что мне тебя презирать? Ты самый близкий для меня человек! Ты самый лучший, самый смелый, самый сильный! Я счастлива уже от того, что могу видеть тебя, слушать твой голос, быть с тобой рядом. Я восторгаюсь тобой! Закрываю глаза и вижу твое лицо, каждую черточку, каждый изгиб…