– Вы что ж это? Рюкзаком больше жизни дорожите? – крикнул я, не без труда закидывая на плечо лямку, на которой висели килограммы грязи.
– Вы уверены, что он мертв? – пролепетал Крот, выползая на корни и подтягивая к животу колени.
– Не знаю. Пощупайте у него пульс… Из-за вас я чуть не лишился руки.
– Да, конечно, это ужасно… Но мой рюкзак… там еда… я совсем потерял голову от страха… Как вы думаете, здесь много этих тварей?
– Пойдемте, Лобский, – мрачным голосом произнес я. – И чем быстрее, тем лучше. На труп обязательно сползутся его сородичи.
– Я понял… я понял, – забормотал он, опуская ноги в жижу с таким выражением на лице, словно засовывал их в пасть крокодилу.
Гроза, кажется, достигла кульминации. Нам на головы обрушился настоящий водопад. Оглушительные разряды заставляли нас кричать, чтобы услышать друг друга. Черная вода вокруг нас пузырилась, кипела, словно в ней бесновались все тропические гады планеты. Я чувствовал, что невольно начинаю втягивать живот и напрягать ягодицы. Омерзительное чувство охватило меня, едва я представил, как пиявки и болотные черви пытаются проникнуть внутрь моего тела. И это называется Игрой? И в этом – ее смысл? Гениально! Но обратного пути нет. Тот, кто это придумал, заставил меня забыть про условности. Я уже всерьез боролся за жизнь – без поблажек, без скидок и льгот. Стиснуть зубы и терпеть! Идти вперед, только вперед, во мрак болот, в самую омерзительную клоаку, в гнездовья тварей, которые вызывают у человека омерзение и панический страх. И все это во благо зрителей. Им надоело игровое кино. Им наскучили актеры. Они хотят видеть настоящие страдания, а не игру; живую кровь, а не кетчуп; горькие слезы, а не глицерин из пипетки. Что ж, получайте, смотрите, наслаждайтесь… Чем хуже нам и мягче будет диван под задницей зрителя, тем круче эффект, которого так добивается продюсер! Может, между деревьями притаились операторы, и они снимают мое черное от болотной жижи лицо, мой разодранный зубами крокодила рукав, мой перекошенный от мучений рот? В чем же притягательная сила человеческих страданий? Почему людям так интересно смотреть на то, как другие люди корчатся в муках? Может, потому, что хотят узнать, где предел человеческой терпимости и выносливости? Чтобы увидеть самое страшное, что может быть в этой земной жизни, и перестать бояться?..