Алхаз в сердцах сплюнул под ноги – перец оказался горьким и страшно щипал за язык.
– Что-то я тебя не узнаю, – сказал он, широко расставив ноги и сунув руки в карманы куртки. – Совестливый стал? А как ты месяц назад старую мытую картошку под видом молодой продавал? Совесть не мучила?
– Совесть тут ни при чем, – ушел от ответа Ваха и тщательно, чтобы оттянуть время, затоптал окурок. – Где мы похожего возьмем?
Алхаз оглянулся, словно хотел немедленно найти похожего на Вацуру человека, подошел к Вахе и сел рядом.
– Мы с тобой тут весь день торчим, да? Сколько людей мимо тебя проходит?
– Может, двести. Может, пятьсот.
– Вот положи фотографию под гирьку и присматривайся. И я буду присматриваться. Найдем похожего, скрутим и отведем в парикмахерскую к Гюндузу. Он его пострижет, подправит, подкрасит, и получится вылитый Вацура! Отдадим его монголу поздно вечером, чтоб темно было, возьмем денежки и смоемся. Понял?
Ваха задумался. На душе у него кошки скребли. Когда они выслеживали Вацуру, Вахе было все равно, что будет с этим человеком, после того как он попадет в руки монгола. Он был уверен, что ни в чем не виновного человека никто похищать не станет. Может, Вацура задолжал монголу. Может, когда-то обидел его. Может, слишком много зарабатывает, что тоже грешно. Но тащить к монголу постороннего человека, как барана на забой, – это очень жестоко.
Алхаз, словно подслушав мысли Вахи, хлопнул его по плечу и сказал:
– Не переживай! Увидит монгол, что это вовсе не Вацура, и отпустит его на все четыре стороны. Вот и получится, что волки сыты и овцы целы.
– Уговорил, – пробормотал Ваха. Он вывалил из коробки на чашу весов уже подгнившие помидоры, поставил на другую чашу гирю и закричал: – Новозеландские помидоры! Специальный сорт! Тает во рту!
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
СРЕДНЯЯ ШКОЛА ь 73. ВЫПУСКНОЙ ЭКЗАМЕН
Дребенчук отвечал последним, и Трушкин стал собирать конверты с билетами. Ему было грустно. Ответы выпускников его не порадовали. «Какие они легкомысленные! – думал Трушкин. – На уме только ролики, тусовки и музыка. Они слепые, потому что не замечают этот удивительный мир природы, где царят неподражаемая гармония и красота».
Дребенчук, уставившись в исписанный лист, что-то негромко бормотал про гомозиготу. Несчастный юноша! Кажется, он собирается поступать в какой-то технический вуз, где нужны только математика и физика – так называемые точные науки. Но кто сказал, что биология – не точная наука? Нет ничего более точного и совершенного, чем природа. В ней все выверено до мелочей, все сбалансировано. Ее структура необыкновенно сложна и стройна – намного сложнее и стройнее самой изящной математической формулы. Но ученики этого так и не поняли. Для них что эволюция, что мутация, что овуляция – все без разницы.