– Вам как платить? Баксами или фантиками, именуемыми национальной валютой?
– Как хотите, мне все равно.
Мужчина вынул из кармана бумажник, отсчитал четыреста шестьдесят долларов, а взамен положил туда квитанцию с печатью «Оплачено».
– К вам как обращаться? – спросил я.
– Прекрасный вопрос! – оценил незнакомец. – Так сказать, новое веяние, перечеркнувшее жандармские правила совковых гостиниц! Чем мне и приглянулись ваши, значит, апартаменты, так это тем, что здесь вовсе не обязательно показывать свой паспорт, светить, так сказать, своими автобиографическими данными… Называйте меня… м-м-м… Валерием Петровичем.
– Хорошо, Валерий Петрович. А меня зовут Кирилл. Вот ваши ключи. На обед вы уже опоздали, а ужин подадут вовремя. Приятного вам отдыха.
Мы раскланялись. Валерий Петрович вышел. Я позвонил в бар Рите и сказал, чтобы ужин новому клиенту Сашка доставил в номер. Потом вышел в гостиничный коридор, прошел по ковровой дорожке, проверяя, насколько чисто она подметена.
За моей спиной раздался тихий скрип. Я обернулся и успел заметить в узкой щели между дверью и косяком настороженное лицо нового постояльца. Затем дверь с силой захлопнулась, и в замке дважды провернулся ключ.
Странный дядя, подумал я, возвращаясь к лестнице.
* * *
«Странный дядя» требовал сатисфакции, но чем сильнее распалялся его гнев, тем круче он витийствовал, тем выше была степень его самолюбования, однако говорил он негромко, даже тихо.
– Я же вас спрашивал о посторонних, – плохо проговаривая слова, произнес он. – Вы же давали мне гарантии. Где они, эти ваши хваленые гарантии? Ну, ответьте мне, где они? Где эти вшивые словишки про высокий уровень обслуживания и полную, так сказать, безопасность?
– Что случилось? – спросила его Марина. Голос ее был сухим, глуховатым. Она подошла к Валерию Петровичу почти вплотную.
– Ничего, моя дорогая, ничего такого, что могло бы встревожить твою ублаженную молитвами душу, – ответил Валерий Петрович, избегая смотреть в глаза Марине. – Тем не менее все чрезвычайно грустно. Чудес не бывает! Как воровали в совковых гостиницах, так воруют и в частных! – Он снова переключил внимание на меня. – Грустно, господин директор! Мне ничего не остается, как заявить о случившемся в милицию. Это, безусловно, скажется на репутации вашего заведеньица, но другого выхода я не вижу.
– Если поедете автобусом, то выходить надо на третьей остановке, – сказал я. – Если пешком, то по набережной до «пятачка», а там вверх, за санаторий.
– Вы о чем? Я не пойму, о чем вы?
– О милиции, – объяснил я и стал подниматься по лестнице наверх.