– Отлично, сейчас ляжем спать, а завтра с утра едем к тебе, – ликовала я.
Ленка покачала головой:
– Чего тебе мотаться, сама поговорю.
– Нет, – начала я, но в ту же секунду раздался звонок в дверь.
– К вам гости? – напряглась Ленка.
– Нет, сиди спокойно. Зайка с Аркадием вернулись из города, но давай не будем им ничего рассказывать, – ответила я и пошла в прихожую.
Часы показывали двадцать три ноль-ноль, наша прислуга в это время давно спит.
У меня есть нехорошая привычка распахивать входную дверь, не поглядев на экран видеодомофона. Слабым оправданием такого беспечного поведения может служить тот факт, что наш дом стоит в хорошо охраняемом коттеджном поселке. На въезде, у шлагбаума, дежурят секьюрити, вся территория окружена забором, на нем установлены видеокамеры, беззвучно поворачивающиеся вслед за движущимся объектом. А ровно в десять вечера выпускают собак, несколько ротвейлеров, которые разгуливают по территории всю ночь в любую погоду, не замечая ни снега, ни дождя, ни жары.
У нас у самих в доме живет представитель этой породы, но Снап и охранные псы не похожи, как день и ночь. Снапик со всех лап несется к знакомым и незнакомым людям и тут же начинает тыкаться в них большой мордой и пачкать одежду слюнями. От привычки ставить в порыве восторга свои передние лапищи всем на плечи нам с трудом удалось его отучить. Лично я до того момента, как Снапу категорически запретили бросаться на людей с поцелуями, вползала в дом, аки тать, боясь, что ротвейлер, а со слухом у него полный порядок, услышит скрип двери. Если с лестницы, ведущей на второй этаж, доносился бодрый цокот его когтей, я мигом, побросав сумки и пакеты, садилась на пол. Дело в том, что шестидесятикилограммовый Снап легко сбивал меня с ног, и я, говоря языком милицейских протоколов, «совершала падение с высоты собственного роста». Правда, сейчас Снап просто нарезает круги вокруг входящих, скуля от счастья. Его никто не боится, впрочем, всех остальных наших собак тоже.
Охранные псы другие, я прохожу мимо них на подламывающихся ногах, лицемерно сюсюкая:
– Хорошие мальчики, добрые, не тронут тетю…
Ротвейлеры и ухом не ведут, словно мимо них прошмыгнула тень. Кстати, на многочисленных домашних животных, живущих в поселке, они не обращают никакого внимания, просто отворачиваются, если какая-нибудь болонка или киска начинает прохаживаться перед самым их носом. Своим инструкторам эти собаки повинуются беспрекословно. Для меня остается загадкой: каким образом можно так вымуштровать животных и как они отличают жильцов поселка от посторонних? Неужели знают нас всех в лицо? Только раз одна из этих собак выказала «человеческие» чувства. Примерно год назад Машка заметила, что самый крупный ротвейлер довольно сильно хромает, и сказала об этом инструктору. Тот ответил: