Хождение под мухой (Донцова) - страница 5

– Вот и подай мне пример, – ответил Кирюшка.

– Кирилл, – строго заявила я, – мужчина обязан уступать женщине.

– Фиг вам, – мигом отозвался подросток, – между прочим, Лизка меня почти на год старше, значит, она взрослая, а я ребенок. Вот пусть она мне и уступает!

Те, у кого дома имеются дети-погодки, въехавшие в пубертатный возраст, хорошо меня поймут. Встать на чью-нибудь сторону опасно для здоровья, потому я предложила компромиссный вариант.

– Давайте одну конфету мне, у вас останется десять, очень удобно.

– Но я вовсе не собирался тебя угощать, – заявил Кирюшка.

– Лучше мы лишнюю конфету пополам разделим, – добавила Лиза.

– Фигушки!

– Жадина!

– Жиртрестина.

Слушая, как они ругаются, я побрела к себе в комнату. Да уж, воспитатель из меня никакой, и детям сей факт великолепно известен.

В нашей семье очень много народа. Моя лучшая подруга Катя, ее сыновья, Сережка и Кирюшка, жена Сергея Юлечка, потом я, Евлампия Романова и Лизавета Разумова. Каким образом мы оказались все в одной, правда огромной квартире, отдельная история. Я не буду ее здесь пересказывать[1]. Вместе с нами проживает и большое количество животных: мопсы Муля и Ада, стаффордширская терьериха Рейчел, «дворянин» Рамик, кошки Клаус, Семирамида и Пингва. Странная кличка последней объясняется просто. Мы с Лизаветой купили этого котенка на Птичке. Животное имело бело-черный окрас, и Лиза радостно нарекла киску Пингвином. Через некоторое время выяснилось, что это не кот, а кошка, вот и пришлось звать ее Пингвой. Кроме того, у нас есть жаба Гертруда и несколько хомяков.

Поэтому, сами понимаете, тишины и покоя в нашем доме не дождаться. К тому же Катюша – хирург, дома ее никогда нет. Юлечка работает в ежедневной газете, а Сережа трудится в рекламном агентстве. Долгое время обеды варила я, но сейчас у меня есть дело по душе, и корабль домашнего хозяйства медленно, но верно идет ко дну.

Решив не обращать внимания на вопли, которые носились под потолком квартиры, я вновь развернула «Собеседник» и попыталась увлечься чтением. Не тут-то было. «Дзинь-дзинь», – ожил дверной замок. Ну вот, прибежала Юля, сейчас закричит:

– Безобразие, опять нет хлеба!

По коридору зашлепали тапки, послышался высокий голосок:

– Безобразие, опять нет хлеба!

Я уткнулась в газету. «Дзинь». Это Сережка, который скорей всего начнет возмущаться, увидев на столе пельмени.

– Отвратительно, – донеслось из кухни, – пельмени «Дарья». Сегодня явилась рекламодательница, весьма милая и представилась: «Дарья». Вы не поверите, меня всего скрючило и переколбасило. Мяса хочу, котлет!