Войдя в залитую золотым светом столовую, Владимир сразу же увидел Янину. В кисейном утреннем платье она сидела за столом напротив мужа и разливала чай. Увидев застывшего на пороге Владимира, она улыбнулась и весело сказала:
– Как вы поздно сегодня, Володя! Садитесь чай пить.
Он сел, восхищаясь ее самообладанием и ужасаясь ему. Самому Владимиру казалось, что у него все написано на лице, смотреть на отца он не мог и даже с Яниной не решался заговорить. Неловко сев, Владимир придвинул к себе тарелку с булками, откусил, не почувствовав вкуса. Не поднимая глаз, он чувствовал на себе взгляд отца.
– Владимир, ты здоров? – От знакомого тяжелого голоса он вздрогнул и чуть не плеснул чаем себе на колени. – Я предупреждал, что эти скачки верхом до добра не доведут. Извольте с этого дня никаких верховых прогулок, я решительно запрещаю.
«Боже, неужели он знает?..» – мелькнуло в голове. Владимир поднял голову, посмотрел на отца – но тот смотрел не на него, а на безмятежное, розовое в утреннем свете лицо Янины, которая с притворным огорчением выпятила губку.
– Вы меня лишаете последней радости, Дмитрий Платоныч… Как же я без своей Метели?.. Это просто безбожно!
– Воздержитесь хотя бы несколько дней, – уже мягче сказал генерал, пододвигая жене вазочку с клубникой. – Чтобы не повторялись эти головокружения. Неужто больше нечем развлечься?
– Ах, ну… Пойду, что ли, рыбу ловить. Володя, вы составите мне компанию? Я такая неловкая, все время боюсь упасть в воду…
– Как прикажете, Янина Казимировна, – машинально ответил Владимир, глядя в скатерть и чувствуя лишь страшное облегчение от того, что отец ничего не подозревал. И в тот же день они с Яниной целовались как безумные в зарослях ивняка, шелестящего над ними своей серебристой листвой, высоко в вырезе ветвей синело небо с бегущими по нему облаками, свиристели кузнечики в высокой траве, тонко пел в камышах ветер, плескала рыба в реке, тихо смеялась Янина, отбиваясь от нетерпеливых объятий Владимира, и ее чудные темные волосы рассыпались под его пальцами, дурманя запахом духов и молодой мяты.
С этого дня быстрое летнее время не просто побежало – полетело, как взбесившийся табун лошадей. Каждый день Владимир с Яниной встречались то в ивняке на берегу реки, то в высвеченной солнцем березовой роще, то в заваленной сеном риге, то в дальнем, глухом углу сада. Владимир уже утратил всякую осторожность, давно не думая о том, что их могут застать дворовые или отец, а Янина, казалось, и вовсе ничего не боялась, хотя первое время и прижимала пальцы к вискам, томно говоря: «Ах, что же это мы делаем, какой ужас, что с нами будет?..» Владимиру о таких высоких материях думать вовсе не хотелось. Потеряв последний страх, он пробирался по ночам в комнату любовницы, забыв даже о том, что там вполне закономерно может оказаться генерал, и в конце концов Янина благоразумно сказала: