Ночь спустилась ветреная и безлунная, по темному небу клочьями неслись дождевые облака, сад глухо шумел, стуча сучьями и ударяя о землю падающими яблоками, монотонно хлопала не запертая кем-то калитка в палисаднике, и от этого однообразного стука Владимиру не спалось. В конце концов он оделся и пошел ее запереть. Но, оказавшись в саду, Владимир тут же забыл и о незапертой калитке, и о не дающем покоя стуке. Потому что у Янины горела свеча, и там, в ее комнате, кто-то был.
Он подошел ближе, находясь в каком-то странном оцепенении. Почему-то сразу Владимир понял, что мужская тень, выделившаяся на фоне опущенной занавески, не принадлежала отцу. Там был кто-то моложе, стройнее, подвижнее. Некоторое время Владимир стоял под окном, борясь с подступающим к горлу удушьем. А затем до него донесся тихий, короткий смех Янины и оборвавший его мужской голос. И больше Владимир не мог ни о чем думать и сдерживать себя тоже не мог. Просто ударил кулаком в закрытое окно. Зазвенело стекло, затрещали рамы, послышался испуганный вскрик, ставни со скрипом открылись в сад. Владимир схватился за подоконник и, не замечая порезанных ладоней, втянул себя внутрь.
Свеча погасла от порыва ветра, и в комнате стало темно. Владимир мог видеть лишь смутно белеющий в глубине кровати силуэт Янины и слышать ее голос: она плакала от страха. Мужчина метнулся мимо Владимира к открытому окну, он был очень ловок, и, скорее всего, Владимир не смог бы его задержать, если бы в этот миг из-за туч не вышла луна. В сером свете перед Владимиром мелькнуло знакомое скуластое лицо с узкими черными глазами.
– Северьян?! – растерянно прошептал он. Ревнивое бешенство, душившее его еще минуту назад, мгновенно схлынуло, в первое мгновение он даже подумал, что все происходящее – нелепость, какая-то ошибка. Северьян тоже изумленно хлопал глазами: впервые Владимир видел его в таком замешательстве. Если бы Северьян не был раздет до пояса, Владимир подумал бы, что тот зашел к барыне с каким-нибудь поручением. Они стояли лицом к лицу у разбитого окна и разглядывали друг друга так, словно отродясь не виделись. Янина на кровати перестала даже всхлипывать. Опасное затишье нарушил тяжелый звук приближающихся шагов. Все ближе, ближе… Скрип гнилой половицы у самой двери… Короткий стук в дверь, знакомый низкий голос:
– Янина! Что происходит? Что за шум у тебя?
Первым вышел из столбняка Северьян. Котом взвившись на подоконник, он протянул Владимиру руку и коротко шепнул:
– Ваша милость, тикаем!
Владимир опомнился, вслед за Северьяном выскочил в окно, и они «потикали» – через черный, мокрый сад, через огороды, через темный, хоть глаза выколи, луг, через пустую дорогу… Владимир пришел в себя лишь на обрывистом берегу реки, споткнувшись и упав со всего размаху на мокрую траву.