Пришли и Димины коллеги из музыкальной школы. Принесли букет ромашек; охали и ахали, вспоминали знакомых, в разное время уехавших в Америку. И всем хорошо, у всех подрастают дети-американцы… А у некоторых уже и внуки… Конечно, жаль, что Дима уезжает, Дима хороший парень и прекрасный педагог, его будут вспоминать, без него будет грустно…
Пришли Олины родители и брат с женой.
Соседка с третьего этажа не умела сдержать жгучую зависть. Наблюдать за ней было одновременно забавно и печально.
– Знаете, нашим так трудно в Штатах устроиться на работу… – сетовала соседка с фальшивым, преувеличенным сочувствием. – Скорее всего, придется посуду мыть в ресторане или мусор вывозить… Вот у меня знакомая семья… он театральный закончил, подавал большие надежды как артист… Так вот он там устроился ванны чинить, и пока ехал в автобусе на работу, повторял про себя монолог дяди Вани…
Оля, улыбаясь, объясняла, что у нее работа уже есть, и неплохая, по специальности. И что у Димы работа тоже будет – посуду мыть ему вряд ли придется.
– Это же у вас все родственники тут остаются… – соседка сочувственно качала головой. – Наверное, заскучаете…
Оля объясняла, что она уже была в Штатах, что у нее полно знакомых в Нью-Йорке, в том числе лучшая подруга – Сима. И что родственников – отца, маму, брата и жену, и их ребенка – она перетащит в Штаты, как только устроится сама.
– Эти американцы – они такие жлобы, – говорила соседка, поджав губы. – Никакой духовности, никакой культуры. «Чи-из», зубы наружу, фальшивые эти улыбочки… Терпеть не могу.
Она говорила, а в глазах ее стояла тоска. Было совершенно ясно, что покажи ей хоть издали вожделенную визу – побежит в объятия жлобов-американцев, готовая хоть посуду мыть, хоть ванны чинить, если, конечно, эта дородная немолодая женщина умеет чинить ванны…
Разговор то и дело сворачивал на грин-карты и лотерею; Оля была центром компании. Всех интересовали подробности, всем хотелось попытать счастье.
– …в течение месяца, причем если твое письмо придет в первый день, но раньше двенадцати ноль-ноль, хоть на минуту раньше – его не примут… – охотно объясняла Оля.
– Что ты! Какой е-мейл! Только почта, и только обыкновенная почта, не заказное, не срочное – только обыкновенное… По американской почте… – удивлялась Оля чьей-то наивности.
– …Да что вы говорите! – то и дело восклицала завуч Диминой школы, пианистка.
– …обязательно. Обязательно напишу, как только устроимся. Конечно, это удобно… Я сразу дам знать, когда объявят очередной прием заявок… – щедро обещала Оля; в голосе ее проскальзывали вполне барские интонации.