Я наблюдала за Келли, как зачарованная. Она повесила объявление на стенд при входе в храм. Стенд был украшен цветами. В объявлении говорилось:
«Джульетте требуется няня: дневная няня на четыре дня в неделю. Иногда понадобится работать в выходные. Девочке, замечательной и красивой малышке, семь недель. Маме необходимо на работу, ее ждут ученики. Отец учится на библиотекаря. Хорошая плата для человека, удовлетворяющего требованиям. Десять выходных. Гибкий график работы. С собой иметь рекомендательные письма. Звоните: 672-3333».
Я сорвала объявление. Мимо меня проходили прихожане, приветствуя пастора.
Подождав, пока все ушли, я посмотрела на объявление, сложила его и положила в карман.
По дороге домой я купила небольшой пробковый стенд и приколола к нему объявление. Рядом я поместила фото своего класса. Следующие три ночи я пыталась отключить свое сознание: я училась и училась. Однако в конце концов моя память впечатала мне в голову номер телефона Скотта Эрли.
Я и подумать не могла, что мои волосы значат так много, пока однажды вечером не отправилась после занятий в салон, где попросила обрезать мне волосы и перекрасить их в каштановый цвет. Каждый раз, когда до моего слуха доносился скрежет ножниц, я вжималась в кресло, чтобы не закричать. Волосы были неотъемлемой частью меня – романтического образа Ронни, девушки-леди. Когда мои волосы прядь за прядью падали ни пол, у меня возникло ощущение, будто с меня заживо сдирают кожу. Мама лишь изредка подстригала концы моих волос, но вот уже десять лет их не касалась рука парикмахера. Я ухаживала за ними, как за редкостным деревом. Высушивая волосы феном, я опускала голову и накручивала пряди указательным пальцем, иногда в течение пятнадцати, а то и двадцати минут. К концу средней школы волосы у меня спадали до пояса. Когда я играла или была занята чем-то по дому, то связывала их в пучок или заплетала в тугую косу, но когда распускала, мои волосы становились предметом восхищения. Как говорится в Библии, волосы были венчающей меня короной, моей славой. Я помню, как еще несколько лет назад стояла перед зеркалом в одном белье и любовалась своими волосами, которые тяжелой волной спускались по спине. Я думала, что они красивее, чем у Линдсей Лохен, хотя попа у меня раза в два больше, чем у этой актрисы.
Мастер была очень осторожна. Она связала пряди и уложила их в пакет, чтобы отправить в благотворительную организацию «Ради любви», где делали парики для детей, больных раком. Когда я увидела в ее руках свои локоны цвета осенней листвы, мне показалось, что меня ранили (хотя это было до того, как я увидела раненого человека). Я не могла заставить себя взглянуть в зеркало, когда она накладывала краску и отделяла фольгой пряди для мелирования, и прикрыла глаза. Парикмахер бодро поинтересовалась: