Дверь с шумом распахнулась. Врачи ворвались в квартиру, а я осталась стоять в дверях спальни, наблюдая за тем, как они бросились к Скотту Эрли, открыли ему глаза, оценивая его состояние, очищая ротовую полость от остатков рвотной массы и вставляя шланг. Я вышла в кухню и позвонила миссис Лоуэн, чтобы сказать, что Скотт Эрли очень плохо себя чувствует и его надо будет отправить в больницу. Я спросила, может ли она подняться, чтобы присмотреть за Джульеттой. Это отнимет не больше двух часов, потому что Келли вот-вот прилетит. Я очень напугана и вообще могу пропустить свой самолет. Я не сказала ни одного слова лжи. Конечно, я не сказала и всей правды, но... Миссис Лоуэн не могла знать, насколько серьезно состояние Скотта Эрли или чем оно вызвано. Но если я не уберусь отсюда сию же минуту, меня ждет миллион вопросов. Я не сяду в самолет даже завтра. Мне надо было исчезнуть.
Но я все же слукавила. Относительно страха.
Никогда в жизни я не была столь спокойна. У меня все онемело, даже губы. В эту минуту в моем сердце страху просто не было места. Но я знала, что миссис Лоуэн откликнется на мою просьбу, схватит свою сумочку и примчится в квартиру Келли, и ощутила прилив смелости. Я знала, что здесь вскоре появится новая бригада. Из полиции. У меня не было выбора. Только исчезнуть. Мои отпечатки пальцев были повсюду, но поскольку не существовало никакой Рейчел Байрд, то не существовало и отпечатков ее пальцев.
Как только я выберусь отсюда, я снова превращусь в Веронику Свои.
Я вышла из квартиры.
Прошло много часов. Я уехала в аэропорт, где припарковала машину, купила билет на утренний рейс в Сейнт-Джордж, нашла в квартале от аэропорта гостиницу и легла на кровать с тонким матрацем. Слушая, как водители грузовиков, поселившиеся наверху, громко болеют за какую-то команду, я вдруг вспомнила, что оставила записку Скотта Эрли у них дома. Она валялась там, где я ее и уронила – на полу в коридоре. Женщина в аэропорту знает, где я. Я была единственной, кто появился в полночь, да еще в таком виде – грязная, растерянная. Я просила поменять билет, а потом спросила, есть ли поблизости недорогой мотель, и она сама назвала его.
Она не могла меня не запомнить.
Но я все равно не испугалась. Ведь я не сделала ничего плохого, если не считать того, что замышляла сделать. Если я не сумею раствориться в толпе, эта история получит огласку. Келли будет здесь через несколько часов. Ее спросят о возможных причинах попытки самоубийства. Ее спросят об исчезновении няни. Она расскажет о том, кто такая Вероника Свои, и тогда установить связь между нами будет проще простого. Конечно, это вызовет у полиции много вопросов. А как же иначе? Даже Келли может заподозрить что-то неладное. Она решит, что я воспользовалась моментом, чтобы разделаться с ее мужем, представив все как попытку самоубийства.