– Черт побери! – отряхиваясь, пробормотал Мико.
– Получается пять...
– Я умею считать.
– Жарко, – сказала я. – Можем бросить.
Мико весь взмок, но я привыкла к подобным нагрузкам, да еще и не особенно усердствовала с таким противником, поэтому даже не разогрелась. Мико начал смеяться.
– Считать-то я умею, но вот рассчитывать на то, что ты такой опытный игрок, я никак не мог.
– Просто это не твой вид спорта, вот и все.
– Я мог бы выиграть у тебя.
– Нет, – честно призналась я. – Не мог. Я тренируюсь целыми днями. Раньше тренировалась, если говорить точнее. Я думала, что буду играть в университетской команде, но, полагаю, мне не хватит для этого роста. Наверное, я не дотяну даже до маминого роста. А у них там девочки ростом шесть футов. Я люблю эту игру. Жаль, что я не вырасту повыше.
– Думаю, наступит день, когда ты будешь рада этому.
– Может быть.
Я подняла мяч и, по привычке вытерев его о футболку, прислонила к бедру.
– Я не смог выиграть у маленькой девочки. Ничего себе.
– Нет, – возразила я. – Не у маленькой девочки. Я не хотела, чтобы ты расстраивался.
Мико забрался в свой грузовик, но не заводил его.
Он облизнул палец и вытер что-то на рулевой панели. Я не помнила, был ли он на похоронах, но знала, что и он, и его семья должны были присутствовать. Он сказал:
– Я бы ни за что не обидел тебя, Ронни. Ты знаешь, как всем нам жаль...
– Да, мы знаем.
– Мы очень рады тому, что у вас родился малыш.
– Спасибо, Мико.
– Кого ты хочешь подстрелить, Ронни? – спросил он. – Никого, – ответила я. – Я просто убивала время.
– Хорошо. Ронни, береги себя, – тихо произнес Мико и уехал. Я наблюдала за ним и думала о том, что, будь я другой, то позволила бы ему выиграть хотя бы несколько очков, но я не была настроена изображать из себя другую девочку. Главным для меня было снова ощутить мяч в руках. Когда я подняла ружье, оно показалось мне тяжелым и неуклюжим.
Тем не менее, я собиралась выйти во двор и продолжать упражняться в стрельбе. Однако на следующий день я заметила одну из тех белых машин с опущенным стеклом, которая, как я помнила, принадлежала репортерам. Я не хотела стать объектом их любопытства и оказаться запечатленной на такой «горячей» фотографии, поэтому немедленно повернулась и зашла в дом. Но мне так не терпелось пострелять, что я ощутила зуд в руках. Мне стало понятно, что испытывают наркозависимые люди. Я вся была словно соткана из предвкушения, настолько владело мною это желание. Я даже попросила папу взять меня с собой поохотиться на оленя. Но папа сказал, что у него больше нет настроения ходить на охоту и убивать живых существ. Он не мог заставить себя даже стрелять птиц.