Вторая армия графа Петра Панина разворачивалась на Бендеры. Совет придал ей значительные силы – за счет ослабления Первой армии графа Румянцева, устремлявшего свое войско к Дунаю.
– Но граф Петр Иваныч не радует нас проворством движения, а я, – рассуждал Румянцев, – не могу поспешать к Дунаю, ибо в тылу моем турки из Бендер кулак нам показывают…
Томительно текли походные дни. Всем было не по себе. На бивуаках чума язвила нечаянные жертвы. В стакане воды люди разводили ложку колесного дегтя и пили; солдаты носили на шее чеснок; офицеры обкуривали себя мятой и можжевельником.
Румянцев на барабане раскладывал пасьянсы.
– Опять не сошлось! – И кидал карты в кусты…
Не дождавшись гонцов от Панина, он вдруг решительно двинул армию вперед. Кавалерия Потемкина и князя Репнина постоянно шла в авангарде. Потемкин был настолько изможден разъездами, что держался в седле больше из гордости. Очевидно, не лучше чувствовал себя и Николай Васильевич.
– Добром это не кончится, – сказал князь, зевая…
Вернувшись в ставку, Потемкин прошел в шатер Румянцева:
– Докладываю: Абды-паша разбил свой лагерь на реке Ларге, а за ним идут очень большие караваны верблюдов с припасами…
Румянцев указал: все лишнее, отягчающее движение, стаскивать в обозы, бросить даже рогатки. Многие были удивлены и доказывали, что без рогаток они беспомощны.
– Огонь и меч вам защитою, – отвечал Румянцев. – А возить за собой целый лес рогаток, ей-ей, прискучило. Они трусу – ограда, а храбрецу – помеха… Не теряйте мгновений, – учил Петр Александрович офицеров, – в баталиях бывают кратчайшие миги, когда надобно принять решение важное, и для того нужны смелость души и порыв сердечный. А слава и достоинство наши не терпят сносить присутствие неприятеля, не наступая на него.
В небе угасали безмятежные звезды. Потемкин осмотрел копыта своей кобылы.
– Так и есть! Одна подкова потеряна.
– Ковать уже поздно, – ответил Репнин.
Абды-паша отгородил себя от русских течением Ларги и холмами, но правый фланг его оставался открытым, хотя и сильно укрепленным. Потемкин подскакал к Безбородко, слывшему знатоком штабных тайн, и спросил, сколько противника.
– Сто тыщ будет, – отвечал бурсак, нюхая табачок.
– А нашего брата?
– Наш брат неисчислим – раз в пять меньше.
– Довоевались, – буркнул Потемкин.
– И конца не видать, – согласился Безбородко, чихая.
Потемкин вернулся к своей бригаде.
– Что слыхать в ставке? – спросил его Репнин.
– Ничего путного. Хвастаемся, что на Руси мужиков и баб полно, а коли до драки дойдет, так всегда людей не хватает.